Порученец Жукова - Михаил Гуткин

— Обязательно послушаю. А где будут проходить занятия?

— Этого пока не знаю. Но так как они приедут по нашей линии, то думаю, что завтра в штабе все будет известно.

— Очень хорошо. А вы тоже будете в числе слушателей?

— Вот это пока не знаю. Я сейчас уеду и вернусь только завтра после обеда. И меня тут же могут еще куда-нибудь направить.

— Тогда желаю удачи.

— Спасибо, Аристарх Ксенофонтович.

Наконец я добралась до дежурного и в первую очередь связалась с секретарем товарища Пономаренко. Сообщила о приезде инструкторов — пусть озаботятся помещением для занятий и сбором слушателей. Добавила в список слушателей Романова. Затем дозвонилась до Цанавы. Ему тоже сказала про инструкторов, а потом сообщила, что с завтрашнего дня он может забирать бойцов в помощь своим сотрудникам. Как и предполагала, заявки начальники областных отделов ему уже прислали. К моему удивлению, просили сравнительно немного — на каждую область в среднем пришлось по двести человек. Конечно, всего получалось вроде бы много — более полуторы тысяч только из Красной армии, а ведь будут еще и бойцы НКВД. Но, к сожалению, все это будет размазано тонким равномерным слоем, так как неизвестно, где диверсанты планируют наносить удары. Поэтому в нужных местах такое число бойцов может оказаться недостаточным. Тут мне пришла в голову мысль: а почему, собственно, неизвестно, где будут удары диверсантов?

Очень даже известно. Это я, командир, можно сказать, необразованный, а в НКВД сидят настоящие профи, которые прекрасно знают, в каких местах нужно ожидать диверсии. Потом вспомнила слова Максимова о ежовских чистках и начала сомневаться в наличии достаточного числа профессионалов. Но все равно, точки нанесения ударов определить можно. Пусть, в конце концов, посоветуются с разведотделами армий. Все равно действовать будут сообща.

Так, а где буду при этом я сама? Пожалуй, надо присоединиться к одной из таких групп. Как еще набирать опыт, если не в таких делах? А отпустит ли меня Жуков? Наверняка нет! Значит, нужно это подать под другим соусом. Например, будут контролировать, как организуется взаимодействие НКВД и РККА при проведении антидиверсионных мероприятий.

На этом я свои «размышлизмы» прекратила и вцепилась в полковника Виноградова. Он, в отличие от Васильева, жаться не стал, а сразу выделил мне машину. Причем с шофером, поскольку я объяснила, что Минск практически не знаю и обязательно заеду куда-нибудь не туда. При этом мы договорились, что в то время, когда я буду отсутствовать, автомобиль будет использоваться как дежурный. М-да, а как же винтовочка? Придумала. Перед каждым отъездом я буду сдавать ее в оружейную комнату. Впрочем, через неделю никого уже не будет удивлять винтовка в салоне машины. Скорее будут спрашивать, почему винтовка, а не автомат. Ну так для ближнего боя у меня есть пистолеты и наган. Мне достаточно. А шоферу обязательно раздобуду автомат. На перспективу надо бы и о гранатах подумать. Но это после возвращения из дивизии.

Получив машину и познакомившись с шофером — молоденьким пареньком, Лешей, — я сразу огорчила его, сказав, что сегодня он отвезет меня на аэродром (прямо сейчас), а потом, в мое отсутствие, будет дежурным водителем. Чтобы он без меня не скучал, я его озадачила, посоветовав раздобыть автомат с запасом патронов. Глядя на Лешино растерянное лицо, спохватилась и задала вопрос, с которого следовало бы начать:

— Леша, а ты умеешь стрелять из автомата?

— Нет, товарищ лейтенант госбезопасности. Я вообще стрелял только из пневматической винтовки в детстве, в тире.

Так, еще одна проблема на мою бедную голову. А есть ли при штабе что-то вроде курсов подготовки? Пришлось бежать к дежурному и выяснять. Оказалось, что есть. Тогда я сразу договорилась с дежурным, что МОЙ (!) шофер в мое отсутствие два часа в день будет заниматься стрелковой подготовкой и только потом заступать на дежурство. Я выдала все инструкции Леше, после чего он повез меня к летунам.

В дивизии я, как и предполагала, оказалась в перерыве между утренним и вечерним занятиями. Чтобы не терять даром время, сразу нашла инструкторов из НКВД и в присутствии генерала Окулова передала им разрешение Жукова на отбор пятисот человек из обучаемых.

— Пусть в качестве практики поработают вместе с бойцами НКВД по задержанию диверсантов. Вы сами уже должны знать, в какой степени и на кого можете рассчитывать. Сегодня после вечернего цикла проведите сортировку обученных бойцов по следующим правилам: а) самые меткие — с ними нужно будет провести дополнительные занятия по стрельбе из винтовок с оптическим прицелом (не надо учить на снайперов, а просто расширить их возможности меткой стрельбы); б) самые понятливые — они пусть начнут вести занятия с новичками под присмотром наставников; в) все остальные — вот их прямо сейчас можно будет забрать с собой для использования в качестве вспомогательных сил по борьбе с диверсантами. По моим прикидкам, таких должно быть не менее трети. Так что разрешенные товарищем Жуковым пять сотен из них и наберем. Завтра с утра можете отбывать вместе с ними в свои части. Не забудьте только, что 21 июня все бойцы должны вернуться в свои части.

Сказала это, а сама подумала, что не кругло получается. Ведь ночь с 21-го на 22-е будет самым важным отрезком времени для диверсий. Но тут нужно будет отдельное согласование, которое армейские командиры и НКВД проведут в рабочем порядке.

На вечернем занятии я наконец смогла оценить результаты недельной муштры, которую мы называли «теоретические занятия». В следующие три дня сегодняшние «ученики» сами станут «учителями» и, пока еще под присмотром инструкторов, начнут обучать следующий поток новобранцев. А сегодня у меня были, если можно так сказать, именины сердца. Бойцы окапывались по полному профилю, стреляли если и не в яблочко, то по корпусу попадали уверенно. Никто не препирался со старшим по званию. Все команды выполнялись безоговорочно. Я специально попросила нескольких солдат при мне почистить винтовки. Каждый из них выполнил всю процедуру чистки в полном соответствии с инструкцией. Да и все винтовки вид имели вполне ухоженный. Конечно, это еще не полноценные взводы и роты, но и пушечным мясом их теперь уже точно не назовешь. Между прочим, при команде «воздух» все дружно ныряют в окопы и оттуда начинают щелкать затворами, имитируя стрельбу по летящей цели. Посмотрев на все это, я вернулась в штаб и подошла к Окулову с вполне очевидным вопросом:

— Федор Саввич, скажите, пожалуйста. Вот кто мешал подобные занятия организовывать сразу при призыве? Тогда нам всем не пришлось бы сейчас заморачиваться подобными вещами.

— На этот вопрос, Анечка, у меня нет полного ответа. Могу лишь предположить, что все стало возможным только потому, что был жесткий и четкий приказ с самого верха. Этот приказ был дополнен таким же жестким приказом на более низком уровне. И выполнение этого приказа проходит под неусыпным контролем. — Тут Окулов улыбнулся мне. — Поэтому все от генерала до сержанта отлично понимают, что будет в случае невыполнения. А раньше все шло, если можно так сказать, самотеком. Помнишь поговорку: «Пока гром не грянет…» Так вот это тот самый случай.