Монеты - свидетели прошлого - Герман Алексеевич Фёдоров-Давыдов

верить медным монетам и вообще считать их за деньги. Население стало прятать, зарывать в землю старые серебряные деньги, и правительству не удавалось полностью извлечь их из обращения. Вот, например, огромный клад, найденный в Москве на Ильинке (теперь это улица Куйбышева). В нем примерно 22 тысячи серебряных копеек предреформенной чеканки. Это памятник неудавшейся реформы Алексея Михайловича.

В конце концов, через 7 с небольшим лет после начала финансовых мероприятий, реформа привела к грозному восстанию 1662 года. Эти события вошли в историю как «Медный бунт». Он был, конечно, подавлен, но и реформу пришлось отменить. Вернулись к старому положению, т. е. к серебряной копейке. Сочли, и правильно сочли, что так будет безопаснее и благоразумнее.

В 1670 году из медных копеек, которые теперь были не нужны, отлили красивую медную решетку, которую установили в Московском Кремле. И продолжали купцы везти в Россию талеры, и выкупало их правительство, и делало из них серебряные копейки. И оставалась Московия особым миром отсталого ремесла и торговли, редких мануфактур и примитивных финансов, миром архаического обращения копейки, охраняемого государственными таможнями. Талер, свободно обращающийся во всей Европе, не мог в него пробиться.

В. О. Ключевский писал: «Царь Алексей Михайлович… одной ногой еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении… Чтобы не выбирать между стариной и новшествами, он не разрывал с первой и не отворачивался от последних».

Действительно, в решениях московского правительства во время реформы 1654 - 1655 годов есть что-то похожее на движения человека, балансирующего на одной ноге.

Во второй половине XVII века увеличивался приток фальшивых и низкопробных талеров. Вот история, сохранившаяся среди дел приказа Большой казны.

В 1675 году голландский купец Вахромей Миллер с товарищами принес на Московский монетный двор серебряные талеры-ефимки числом 16 745, выдав их за «любские». Их стали плавить, чтобы перечеканить в русские деньги. Но когда часть серебра была переплавлена, то выяснилось, что талеры содержали очень плохой металл и работать с этим серебром нельзя. Угар оказался слишком велик. «Вахромеев-ские» ефимки хуже «любских», донесли монетчики в приказ. Но Миллер стоял на своем, утверждая, что его серебро хорошее. Дело дошло до Боярской думы. Царь указал, а бояре приговорили «охульное» миллеровское серебро переплавить, и если получится слишком большой угар, то недостаток серебра взыскать с иностранных купцов хорошими ефимками. На этот раз серебро должны были плавить в присутствии заинтересованных лиц: Вахромея Миллера и его товарищей, некоторых других купцов, мастеров-монетчиков и иноземных серебряных дел мастеров. Люди Миллера для плавки принесли селитру, буру и винный камень. Русские мастера усомнились, что эти добавки поправят дело. Но все же для пробы полпуда серебра решили переплавить. На этот раз плавку произвели иностранные мастера. Снова угар получился очень большим, а серебро в ковку не пошло. К тому же у иностранцев горшок лопнул, и серебро растеклось в горне. Тем временем умер Алексей Михайлович, на престол вступил Федор Алексеевич, но дело о миллеровском «охульном» серебре продолжалось. Иноземцы просили дозволить еще одну пробную плавку, и снова серебро ломалось, при волочении рвалось, для чеканки не годилось. Но правительство не стало штрафовать Миллера за явную попытку обмана и опять стало плавить серебро, на этот раз по русскому способу «на кости», т. е. с добавлением костяного угля. Шел уже май 1676 года, а в июле после ряда проб было подсчитано, что со всего количества миллеровского серебра будет угара свыше двух пудов (примерно 9 процентов). Это заключение монетного двора иностранные гости обжаловали. Они просили произвести новые пробные переплавки их серебра, купить их ефимки и отпустить их по торговым делам в Архангельск. Они заявляли, что такая мера будет способствовать привозу ефимков другими купцами в Русское государство. И снова серебро было признано негодным для чеканки. Но, наконец, в августе того же года вся компания иноземных гостей была отпущена в Архангельск, серебро было признано пригодным для чеканки денег с определением нормы угара, за которую Миллер и его товарищи должны были заплатить. Возможно, голова денежников, который все время противился такому решению, Григорий Шустов, на этот раз дал себя задобрить (вскоре, может быть из-за этого дела, он был смещен со своего поста). Всю партию ефимков переплавили только 26 сентября следующего, 1677 года. Угара получилось примерно столько, сколько было подсчитано раньше: около двух пудов. Серебро на этот раз было, наконец, принято для чеканки копеек.

РЕФОРМА ПЕТРА

Реформа Алексея Михайловича не удалась, но дни старой серебряной копейки были уже сочтены. В результате постоянных снижений веса она превратилась в такую маленькую денежную единицу, что на одни подсчеты нужно было тратить очень много времени. Чеканка больших масс монет была трудна при старой технике. И когда Петр взял курс на переустройство всей жизни России на новый лад, он не мог, конечно, оставить эти маленькие копеечки, которые он ненавидел, считал символом старой боярской Руси. Коммерция Российской империи требовала их замены. Перед Петром стояли те же задачи в области денежного хозяйства России, что и перед правительством Алексея Михайловича в 1650-х годах. Нужна была крупная монета общеевропейского типа, пригодная и для Украины, нужна была и мелкая разменная монета мельче копейки. Но требовалось сохранить при этом старый денежный счет на рубли и копейки. И если уж проводить реформу, то следовало это делать так, чтобы извлечь какой-либо дополнительный доход для казны. Но хорошо помнили уроки «Медного бунта» и понимали главную ошибку той реформы - неподготовленность, торопливость, расхождение с традицией.

Только что вернувшийся из-за границы, побывавший там и в минц-кабинетах и на монетных дворах Петр горел нетерпением. Но все же реформу решили проводить в несколько этапов, по возможности тактично, исподволь, постепенно подготавливая население.

Было ясно, что снижение веса копейки население стерпит, а прямое введение рубля с принудительным курсом, как сделало правительство Алексей Михайловича, рынок не примет. И начали с копейки.

В начале 1698 года был снижен вес копейки до 0,28 г. Она весила теперь сотую часть талера. Счетный рубль стал равен по весу талеру. Затем ввели в обращение медные монеты, по своему достоинству представлявшие доли копейки - «деньга» (половина копейки) «полушка» (четверть копейки), «полуполушка» (восьмая часть копейки). Было заверено, что 4 полушки будут равны серебряной копейке. Создавалась видимость того, что серебряная копейка сохранится и ненавистная со времен «медного бунта» медная копейка не будет введена Понижение же веса серебряной