Смертельная белизна - Роберт Гэлбрейт

Шторка зашуршала, и в отсек вошла медсестра в комбинезоне, деловитая и невозмутимая. Увидев, что Страйк проснулся, она адресовала ему краткую профессиональную улыбку, а потом сняла с изножья койки папку с зажимом и начала вносить в нее показания приборов, фиксирующих кровяное давление и уровни кислорода. Закончив, медсестра шепотом спросила:

– Чая хотите?

– Как идут дела? – Страйк даже не пытался скрыть мольбу в голосе. – Какие прогнозы?

– Состояние стабильное. Не волнуйтесь. На данном этапе так и бывает. Чая?

– Да, с удовольствием. Большое вам спасибо.

Как только шторка задернулась, он понял, что сейчас у него лопнет мочевой пузырь. До костылей было не дотянуться – зря не попросил медсестру их подать. Опираясь на подлокотник, Страйк тяжело поднялся, запрыгал к стене, схватил костыли, отдернул шторку и направился в дальний конец коридора, к ярко освещенному прямоугольнику. Облегчившись под синеватым светом, рассчитанным на то, чтобы наркоманы не нашли под ним вену, он пошел в комнату для посетителей, рядом с палатой интенсивной терапии, где сидел вчера вечером, ожидая, когда из операционной привезут Джека. С ним рядом находился отец одноклассника, у которого гостил племянник, когда у него случился разрыв аппендикса. Мужчина отказывался уезжать, «пока парнишка не оклемается», и на протяжении всей операции сыпал фразами вроде «в таком возрасте все они живучие», «крепкий чертенок», «хорошо еще, что мы живем в пяти минутах от школы» – и раз за разом: «Грег и Люси с ума сойдут». Страйк слушал молча, готовясь к худшему, и каждые полчаса отправлял сообщение Люси:

В конце концов к ним вышел хирург и сообщил, что Джек поступил в больницу в состоянии клинической смерти, выдержал реанимационные мероприятия, операцию перенес удовлетворительно; что у мальчика «тяжелая форма сепсиса» и вскоре его поместят в отделение интенсивной терапии.

– Привезу к нему ребят, – возбужденно зачастил знакомец Грега и Люси. – Пусть его развеселят… в покемона поиграют…

– Сейчас не время, – жестко прервал его хирург. – Ребенок находится под действием тяжелых седативных препаратов. Еще по крайней мере сутки он будет подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Вы – его близкие родственники?

– Только я, – впервые за все время заговорил Страйк, еле ворочая пересохшим языком. – Я прихожусь ему дядей. Родители его сейчас в Риме по случаю годовщины свадьбы. В данный момент пытаются вылететь домой.

– Понятно. Что ж, он пока под наркозом, но операция прошла успешно. Мы вычистили брюшину и поставили катетер. Скоро его увезут из операционной.

– Ну что я говорил?! – со слезами на глазах возликовал знакомец Грега и Люси. – Они живучие!

– Ага, – сказал Страйк. – Надо Люси сообщить.

Но в спешке, в результате цепи оплошностей, охваченные паникой родители Джека, примчавшись в аэропорт, обнаружили, что между гостиничным номером и выходом на посадку Люси потеряла паспорт. В бесплодном отчаянии супруги вернулись в город, чтобы объяснить свое положение персоналу отеля, полицейским, сотрудникам британского посольства – и в итоге пропустили последний рейс.

В десять минут пятого утра комната для посетителей, к счастью, оказалась пуста. Страйк включил мобильный, который в палате был отключен, и увидел с десяток пропущенных звонков от Робин и один – от Лорелеи. Проигнорировав их все, он отправил сообщение Люси, которая, как он понимал, сидела без сна в римской гостинице, куда вскоре после полуночи таксист привез найденный паспорт. Люси умоляла брата сфотографировать Джека, когда его привезут из операционной, и прислать ей снимок. Страйк написал, что фото не загружается. После всех потрясений его сестре совсем не обязательно было видеть, что сын подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, глаза его прикрыты гелевыми подушечками, а тело утопает в мешковатой больничной рубахе.

Он отправил сообщение и повременил. Как и следовало ожидать, Люси ответила минуты через полторы-две:

Страйк отключил телефон и, поудобнее перехватив костыли, вернулся в палату.

Там его ждал чай с молоком, причем такой жидкий, какого не подавала ему даже Дениза, но два пакетика сахара позволили все же выпить эту бурду в два присеста, пока взгляд скользил от Джека к медицинским аппаратам, которые поддерживали в нем жизнь и одновременно контролировали состояние. Никогда еще Страйк не рассматривал племянника столь внимательно. И никогда тесно с ним не общался, хотя Джек постоянно рисовал для него картинки, неукоснительно пересылаемые Страйку сестрой.

– Он тебя боготворит, – неоднократно повторяла Люси брату. – Когда вырастет, хочет стать военным.

Но Страйк избегал семейных сборищ – во-первых, он не переваривал своего зятя, Грега, а во-вторых, Люси все время исподволь пыталась навязать брату обывательский уклад жизни; раздражали его и дети, особенно старший – копия отца. У Страйка не было ни малейшего желания заводить собственных отпрысков; вообще-то, он признавал, что среди детей попадаются довольно славные (и даже относился с неким подобием теплоты к Джеку – видимо, под влиянием рассказов его матери о том, как ребенок мечтает о военной службе), но и это не могло заставить его посещать дни рождения и встречи Нового года, теоретически способные укрепить родственные отношения. Однако сейчас, когда сквозь тонкую шторку, отделявшую кровать Джека от остальной палаты, сочился рассвет, ему впервые открылось, как похож этот мальчуган на свою бабушку Леду – мать Страйка и Люси. Те же черные волосы, бледная кожа, красиво очерченные губы. Такому следовало бы родиться девочкой, но сын Леды знал, что сделает переходный возраст с подбородком и шеей мальчика… если тот выживет.

Черт побери, естественно, он выживет. Медсестра не зря сказала…

Но пока что он в реанимации. Уж наверное, не просто так.

Он крепкий. Хочет пойти в армию. Все у него будет путем.

Дай-то Бог. Я ведь ни разу не сподобился хотя бы эсэмэс ему отправить – поблагодарить за рисунки.

У него не сразу вышло погрузиться в сон, хотя бы в тревожный.

Проснулся он ранним утром: в глаза бил солнечный свет. Щурясь от ярких лучей, он услышал слабый скрип половиц. Затем кто-то резко отдернул шторку, открыв взгляду множество других неподвижных тел. Заступившая на смену медсестра, молоденькая, с длинным темным конским хвостом, восторженно глазела на Страйка.

– Здрасте! – весело сказала она, взяв папку-планшет. – Нечасто нас посещают такие знаменитости! Я вас знаю – читала все газеты, где описывалось, как вы поймали серийного…