Логово - Дин Кунц

– Верно, – сказал Джереми. Они медленно проходили вслед за другими в главный вход павильона.

С тележек поезда, только что вкатившихся в чернеющий впереди тоннель, до них донеслись возбужденные крики и визги.

Согласно легенде (а такого рода легенды, созданные детьми, кочуют из парка в парк) на "Сороконожке" погиб мальчик, который ехал на ней без страховки, потому что оказался слишком длинным. В освещенных тоннелях потолки были довольно высокие, но говорили, что в одном месте одного из темных тоннелей потолок резко понижался – то ли оттого, что в этой точке тоннель пересекали трубы воздушных кондиционеров, то ли потому, что строители положили там незапланированную в проекте балку, то ли оттого, что архитектор был безмозглым дураком! Как бы там ни было, этот парень, выпрямившись во весь рост, саданулся головой обо что-то в потолке, чего он, естественно, не мог видеть. От головы у него остался только кусок окровавленного мяса. А те, кто ехал позади него, с головы до ног были забрызганы его кровью, мозгами и остатками костей и зубов.

Джереми не верил всей этой чепухе. У людей, планировавших и строивших "Мир фантазии", головы явно не были набиты соломой. Они понимали, что подростки все равно изобретут способ выбраться из-под ограничителя, так как ничто не способно устоять перед буйной фантазией мальчишек, и потому потолки были одинаково высокие во всех тоннелях. Легенда утверждала, что низкий выступ сохранился в темном тоннеле до сих пор весь в побуревших от времени кровавых пятнах и высохших кусочках мозга.

Реальной же опасностью для тех, кто решался стоя во весь рост ездить без страховки, было выпасть из тележки на одном из резких поворотов или при неожиданном рывке. Джереми знал, что на пути следования "Сороконожки" их ожидает около шести или восьми особо крутых поворотов, на одном из которых Тода Леддербекка можно будет без особых усилий вытолкнуть из тележки.

Очередь медленно двигалась вперед.

Джереми сгорал от нетерпения и не боялся. Чем ближе продвигались они к началу посадки, тем более росло в нем возбуждение и крепла уверенность в себе. У него не дрожали руки. Не щемило в груди. Только усиливалось желание во что бы то ни стало сделать что задумал.

Место посадки было оборудовано в виде подземной пещеры с огромными сталактитами и сталагмитами. Странные существа с блестящими глазами плавали в мрачных глубинах жутких прудов, а у самых их берегов копошились гигантские крабы-альбиносы, протягивая в сторону стоящих на платформе людей свои мощные клешни, недостаточно длинные, однако, чтобы схватить кого-либо из них.

Поезд состоял из шести тележек, в каждой из которых умещалось по два человека. Тележки были разрисованы и выкрашены под цвет тела сороконожки; на первой была установлена огромная голова насекомого с движущимися челюстями и черными глазами, разделенными на большое число маленьких глазок-ячеек, и все это выглядело не карикатурой, а действительно напоминало свирепую морду чудовища; последняя тележка оканчивалась загнутым вверх жалом, больше напоминавшим жало скорпиона, чем заднюю часть сороконожки. Одновременно посадка шла на два поезда, исчезавших в тоннеле один за другим с промежутком в несколько секунд, а поскольку вся операция контролировалась компьютером, то опасность, что второй поезд врежется в хвост первого, исключалась.

Джереми и Тод оказались среди двенадцати пассажиров, отправлявшихся в путь на первом поезде.

Тод хотел занять головную тележку, но их опередили. А ехать в голове поезда без страховки самое интересное, так как все, что происходит в пути следования, прежде всего происходит с теми, кто сидит впереди: они первыми ныряют в темноту, их первых обдает холодным паром из расположенных в стенах тоннеля отверстий, они первыми выскакивают из темноты через двустворчатые вращающиеся двери в вихрь кружащихся огней. Помимо этого, непременной частью удовольствия от езды без страховки в головной тележке является возможность выставить себя напоказ перед восхищенными взглядами пассажиров остальных пяти тележек, когда поезд проносится по освещенным участкам пути.

Так как первая тележка была занята, они помчались к последней. Испытывать последними все нырки и неожиданные повороты было почти так же интересно, как и первыми, потому что крики едущих впереди будоражила кровь и будили воображение. Ехать же в безопасности в середине поезда никак не вязалось с понятием езды без страховки.

Предохранительные перекладины опускались автоматически, когда все двенадцать пассажиров занимали свои места в поезде. Затем вдоль всего состава проходил контролер, проверяя, надежны ли замки.

Джереми с облегчением вздохнул, оттого что им не досталась головная тележка, ибо тогда за их спинами находились бы десять потенциальных свидетелей. В могильной черноте затемненных участков тоннеля, где не видно даже поднятой к лицу собственной руки, никто, естественно, не заметит, как он столкнет Тода с тележки. Но езда без страховки была вопиющим нарушением правил безопасности, и ему не хотелось обращать на себя лишнее внимание. А теперь все свидетели были впереди них, глядя прямо перед собой; да если бы и оглянулись, то все равно ничего бы не могли заметить, так как спинки у сидений были довольно высокие, чтобы во время резких поворотов на них можно было опираться всем телом.

Когда контролер кончил проверять замки предохранительных реек, он подал знак оператору, сидевшему за пультом управления на одном из скальных выступов справа от входа в тоннель.

– Поехали, – сказал Тод.

– Поехали, – как эхо откликнулся Джереми.

– Космические всадники! – прокричал Тод.

Джереми стиснул зубы.

– Космические всадники! – снова прокричал Тод.

Да черт с ним. Лишний раз делу не повредит. И Джереми во всю глотку заорал:

– Космические всадники!

От посадочной платформы поезд отходил без предварительных рывков и остановок, как в обычных аттракционах. Струя сжатого под огромным давлением воздуха выстреливала его, как пулю из ствола, с таким грохотом, что закладывало уши. Их тотчас прижало к спинкам сидений, и, стрелой промчавшись мимо оператора на скале, они исчезли в черной разверстой пасти тоннеля.

Их мгновенно окружила сплошная темень.

Тогда ему было только двенадцать. Он еще не умирал. Не побывал в Аду. Не возвратился опять в мир живых. И в темноте, как и Тод, тоже ничего не видел.

Но вот через вертящиеся двери они ворвались в освещенное пространство и помчались вверх, постепенно замедляя ход, пока не поплелись как черепаха. И тогда со всех сторон на них стали кидаться какие-то огромные белые слизняки, испуская при этом дикие вопли из округлившихся пастей, наполненных острыми, как лезвия машин по переработке мусора, клыками. Крутой подъем шел на высоте примерно шестого или седьмого этажа, и вокруг них без умолку ревели, выли, рычали и визжали еще какие-то механические монстры; все они были белесые и скользкие, какими и должны быть, по представлению незнаек, существа, живущие глубоко-глубоко под землей.