Мальчики с кладбища - Эйден Томас

– Джулиан! – крикнул Ядриэль. Его голос пронизывал страх.

Джулиан метался, бешено пиная воздух ногами и царапая руку Тито, пока тот душил его.

Ядриэль выхватил бутылку и неуклюже открутил крышку. Дрожащими руками он вылил кровь на лезвие.

– ¡Muéstrame el enlace! – сказал он, и кинжал засиял ярким светом.

Между садовыми ножницами на земле и грудью Тито возникла золотая нить.

Тито крутанулся к Ядриэлю и с впечатляющей силой швырнул Джулиана в сторону. Тот пролетел сквозь надгробные камни и скрылся из виду. Ядриэль понятия не имел, может ли дух уничтожить другого духа, но стон Джулиана был весьма болезненным.

Тито бросился на него, и Ядриэль едва успел метнуться за саркофаг. Голос у него в голове кричал: «Возьми ножны и перережь привязь!»

Воздух наполнился нечеловеческим визгом. Тито бросился на саркофаг и бешено впился ногтями в камень, пытаясь добраться до Ядриэля.

Тот уклонился от Тито и проскользил ногами по мокрой грязи, пытаясь двинуться вперед.

Он нырнул за ножнами, но недостаточно быстро.

В мгновение ока Тито повалил его на спину и залез на него верхом.

Прижав Ядриэля к земле, Тито широко разинул рот. Черные губы раскрылись, обнажив гнилые зубы. Из зияющей дыры вырвался дребезжащий рык. Под фиолетовым языком что-то извивалось.

Ядриэль попытался вытащить кинжал, но Тито сжал его запястье железной хваткой. Он вцепился рукой в лицо Тито, пытаясь столкнуть его с себя, но омертвевшая кожа была скользкой и хлюпала под пальцами.

Тито щелкнул почерневшими зубами.

Ядриэль бешено метался. Стук сердца отдавался в ушах.

Из его горла вырвался сдавленный крик.

– ¡Muéstrame el enlace! – проревел кто-то.

Краем глаза он заметил вспышку света, но в поле его зрения была лишь неуклюже нависшая над ним фигура Тито. В центре его груди загорелась золотая нить, устремленная влево.

Тито занес над головой мясистый кулак, приготовившись размазать им Ядриэля.

Тот вскинул руки, чтобы защитить себя, но удара не последовало.

– ¡Te libero a la otra vida!

Лицо Тито обмякло.

Ядриэль мог поклясться, что услышал тихий вздох, и мгновение спустя Тито рассыпался тысячами сияющих лепестков. Бархатцы мягким каскадом осыпа́ли Ядриэля, щекоча его щеки, а затем меркли и исчезали в грязи.

Ядриэль не сводил глаз с места, где был Тито, лихорадочно глотая воздух.

Подняв глаза, он увидел над собой человека в черном дождевике. В руке у него блестел портахе. Он откинул капюшон. На него смотрело ошеломленное лицо папы.

– Ядриэль? – Он поднял сына на ноги и крепко схватил его за плечи. – Ты в порядке? – Отец встретился с ним испуганным взглядом, а затем осмотрел его с головы до ног.

– Да, я в норме. – Его голос дрожал. Он тут же поискал глазами Джулиана, но того нигде не было. – Я…

Отец притянул его к груди и крепко обнял, уткнувшись носом в волосы Ядриэля:

– Хвала святым!

Ядриэль почувствовал, как отец содрогнулся при вдохе. Он и сам дрожал в его объятиях. Энрике отступил, все еще крепко держа его за плечи:

– Что, черт возьми, произошло?

Он пытался что-то придумать, но мозг закоротило от нервов и адреналина:

– Я… я…

Наконец Энрике заметил в руке Ядриэля портахе. Он выпучил глаза, глядя, как светящийся клинок мерк до состояния обыкновенной стали.

– Санта Муэрте, – выдохнул его отец в замешательстве, проводя рукой по мокрым волосам. – Где ты это взял?

Живот захлестнули вина и паника. Он хотел соврать, придумать оправдание, но это была не та ситуация, из которой легко выкрутиться.

– Марица выковала для меня портахе…

– Марица? – Отец Ядриэля покачал головой, но ответ его не удивил. – Но… От него шел свет. Он светился. – Он все время качал головой, словно это помогало мозгу работать. – Как?

В груди Ядриэля как будто не хватало места для глубокого вдоха. Ноги пошатнулись. Он был в ужасе.

– Я прошел через собственный ритуал кинсеса, – сказал ему Ядриэль и прижал портахе к груди, испугавшись, что отец заберет его. – Самостоятельно.

– Самостоятельно? – повторил Энрике, глядя на лезвие. – И… Сработало?

Ядриэль кивнул.

– Ты получил благословение Госпожи?

Он снова кивнул, заливаясь жаром и втягивая голову в плечи. Простит ли ему когда-нибудь отец то, что он пошел против его воли? Лгал? Нарушил священные правила и традиции брух?

– Ядриэль…

Он тяжело вздохнул, и Ядриэль съежился, готовясь к удару.

Но когда отец заговорил, его голос был тихим и пораженным:

– Прости меня.

Ядриэль моргнул. Он… извинялся? Ядриэль украдкой взглянул на отца, думая, что ослышался.

– Я не знал, что такое возможно, – признался его отец, все еще пребывая в шоке. – Я думал… Он покачал головой. – Не важно, что я думал. Я был неправ.

Теперь в шоке был уже Ядриэль:

– Ты правда так думаешь?

По-видимому, у него было перекошенное лицо, потому что отец тихонько рассмеялся:

– Нам нужно многое обсудить, – сказал он, проведя рукой по лицу. – Нам нужно поговорить об этом всей семьей – с твоей мамой.

– С мамой? – повторил Ядриэль. Сердце екнуло.

Папа кивнул. Его выражение было преисполнено раскаяния.

– Тебе слишком долго отказывали в кинсесе, и я не допущу, чтобы еще один акеларре прошел без твоего участия.

– Ты шутишь? – Ядриэль чуть не потерял сознание. Надежда, облегчение, шок – от вихря эмоций голова шла кругом. Он даже перестал чувствовать озноб из-за дождя. – Но что, если остальные будут против?

Отец покрепче сжал его плечо.

– Госпожа не привязала бы тебя к кинжалу – твоему кинжалу, – подчеркнул он, – не будь ты брухо, Ядриэль.

В груди забилось волнение, и изо рта полились слова:

– Значит, я могу стать одним из брухо? И могу помочь вам найти Мигеля? Я…

– Tranquilo[96], Ядриэль, – сказал его отец, выставляя ладони. – Времени на то, чтобы изучить искусство брухо, еще предостаточно.

Ядриэль хотел вмешаться, чтобы рассказать отцу, как они пытались найти Мигеля. Рассказать ему о других пропавших без вести и о…

Ядриэль остановил себя. Джулиан. Он не знал, стоило ли говорить отцу о Джулиане. Почувствовав на себе его взгляд, Ядриэль быстро посмотрел в сторону и увидел его – он стоял в тени колумбария, пытаясь не попадаться на глаза. Кажется, цел и невредим – во всяком случае, если это применимо к духам, – но выражение его лица, скрытое в тени, прочесть было невозможно.