Мальчики с кладбища - Эйден Томас

– Не знаю, – честно ответил он.

Джулиан выглядел разочарованным.

– Но там должно быть правда здорово. Все возвращаются с улыбкой и счастливые.

– А ты когда-нибудь спрашивал об этом у кого-нибудь из них?

– Нет, это, типа… негласное правило.

Еще одна долгая пауза.

– А есть ад?

Когда Ядриэль повернул голову, чтобы взглянуть на Джулиана, тот уже смотрел на него. Он изучил лицо Джулиана в бледном свете, струящемся через окно.

– Ну, есть Шибальба…

Глаза Джулиана округлились.

– Но ты не попадешь туда! – поспешно добавил Ядриэль. – Серьезно, Госпожа этого не допустит.

– Думаю, из меня получился бы отличный брухо, – сказал ему Джулиан, лениво играя с хвостом Пуркассо.

Ядриэль усмехнулся:

– Думаешь?

– Абсолютно. – Он кивнул. – Нравится мне эстетика этих ваших портахе. У тебя так вообще зачетный.

Ядриэль усмехнулся:

– Но быть брухо – это же не только про размахивание крутым ножом.

– Знаю, знаю, знаю. – Джулиан отмахнулся от него. – Но это ведь так круто. – Он ухмыльнулся. – Как жаль, что я не брухо.

– Да, досадно, – согласился Ядриэль, прячась за сарказмом.

Если бы Джулиан был брухо, они бы не угодили в этот переплет. Все было бы куда проще. Они могли остаться вместе. Ядриэлю бы не пришлось его отпускать.

Он хотел не спать всю ночь, хотел просто говорить и отвечать на вопросы Джулиана, но, хоть он и пытался бороться со сном, в конце концов Ядриэль начал клевать носом. Он снял стягиватель, пока Джулиан устраивался на полу в спальном мешке.

Закутавшись под одеяло, Ядриэль подождал, пока Джулиан не перекатится на бок и не отвернется от него. Синий свет его старого айфона пробивался сквозь полупрозрачную фигуру – Джулиан листал музыку Ядриэля.

Ядриэль повернулся к окну и вытащил серо-черную клетчатую рубашку Джулиана, которую спрятал под подушкой. Он потер мягкую фланель между пальцами. Ядриэль закрыл глаза и уткнулся носом в рубашку. Засыпая, он вдыхал запах Джулиана, но тот уже начинал исчезать.

– Сегодня я должен быть в школе, но Марица сказала, что придумает отмазку, – сказал Ядриэль. Главное – вовремя явиться к тому моменту, как прозвенят церковные колокола, оглашая начало Дня мертвых. – Так что мы целый день можем делать все, что захочешь.

– Все, что захочу? – повторил Джулиан, недоверчиво глядя на Ядриэля.

– Все, что захочешь, – подтвердил Ядриэль, укладывая расческой волосы. Он не помнил, снилось ли ему что-то прошлой ночью, но когда он проснулся, в груди была зияющая дыра, а тело шло дрожью, из-за которой обычно просыпаешься после кошмаров. – Ну, в пределах разумного, – добавил он. – У нас нет ни времени, ни денег, чтобы слетать на Гавайи или типа того.

– Ничего страшного, я не люблю ананасы, да и полета на самолете в моем списке предсмертных дел все равно не было. – Джулиан пожал плечами.

– Ты ни разу не летал на самолете? – Ядриэль и сам путешествовал не так часто, а когда они навещали семью его мамы в Мексике, то просто пересекли границу на автомобиле. Он всего несколько раз летал на Кубу, чтобы навестить родственников отца. И все же он был удивлен.

– Пф, черта с два! Залезть в металлическую птицу смерти? – Джулиан покачал головой. – Не, да ну его на фиг.

– Что ж, у тебя есть время, чтобы определиться, что ты хочешь сделать, – сказал ему Ядриэль, загружая рюкзак вещами, которые понадобятся им вечером. – Только сначала нужно кое-что захватить по дороге.

– До сих пор не могу поверить, что ты собираешься прогулять, – заметил Джулиан, вставая с пола. Он уже гудел от возбуждения. – А кажешься таким паинькой.

– Я не паинька! – нахмурился Ядриэль.

Джулиан приподнял бровь:

– А раньше прогуливал?

– …Нет.

Джулиан ухмыльнулся.

– Цыц. – Ядриэль снова проверил свой телефон, засовывая портахе в ножны в нижней части спины. Он понадобится ему вечером, когда настанет время освободить Джулиана.

Но сейчас он не хотел об этом думать. Сейчас он просто хотел сосредоточиться на Джулиане и его последнем дне на земле.

Ядриэль отправил Марице последнее «спасибо». Она дважды спросила, может ли пойти с ними. Зачем она хотела это сделать – чтобы прогулять или чтобы не оставлять Ядриэля наедине с Джулианом, – Ядриэль не знал. В любом случае Ядриэль мог себе позволить немного эгоизма.

Закинув на плечи увесистый рюкзак, Ядриэль повернулся к Джулиану:

– Готов?

Вопрос был риторическим. Джулиан был чистым сгустком энергии, его глаза пылали.

– Еще как. – Дьявольская ухмылка образовала ямочки на щеках, и Ядриэль не мог не улыбнуться в ответ.

– Не привлекай к себе внимание, – предупредил его Ядриэль. – Нам все еще нужно пройти через кладбище.

Было утро 31 октября. В то время как большинство семей готовились к выпрашиванию сладостей и наряжали своих детей в школу, на кладбище брух все было совсем иначе.

Ядриэль быстро петлял между надгробиями, а в это время мужчины и женщины входили и выходили из церкви и спускались по каменным дорожкам, неся коробки со свечами, стопки папель пикадо и стебли сахарного тростника. Местные духи тоже были здесь – они гуляли среди живых и возбужденно болтали. Их было достаточно, чтобы Джулиан слился с толпой на безопасном расстоянии от Ядриэля.

Лита стояла на ступенях церкви, выкрикивая команды и дирижируя людьми туда-сюда, как оркестром. На ней было одно из ее лучших платьев – белое с короткими рукавами, расшитое яркими цветами на подоле и шее. Шея также была украшена тяжелым ожерельем из бисера с золотым кулоном, на котором был изображен календарь майя. На запястьях звякали золотые и нефритовые браслеты.

Его отец стоял у ворот, указывая людям нужное направление и пытаясь пригладить волнистые волосы. На нем были брюки и ярко-красная гуаябера[97] с короткими рукавами. «Любимый цвет мамы», – подумал Ядриэль.

Он уже собирался улизнуть, как вдруг его остановил отец:

– Ядриэль! – крикнул он вслед, жестом прося подойти. Он явно нервничал и не мог перестать возиться с волосами.

– Я спешу, пап, – попытался избежать разговора Ядриэль. – Опаздываю в школу. – Джулиан выскользнул наружу у Энрике за спиной, лавируя между брухами и духами.

– Нам нужно внести последние штрихи в офренду твоей мамы, так что не опаздывай, – сказал отец, проводя пальцами по усам. Он поправил рубашку и выпрямился, втянув живот.