Формула. Стратегия воспитания успешных людей, основанная на исследовании выпускников Гарварда и других ведущих университетов - Татша Робертсон

Комментарии Розенберг были жесткими, но Мэгги знала, что она была права, и ей надо было это услышать. Розенберг говорила, что Мэгги надо мыслить по-другому, меньше пытаться играть роль милой талантливой девочки, которой восхищаются все вокруг, и стать музыкантом, который стремится к совершенству, но не ради оценок или одобрения учителя, а из внутреннего побуждения.

Мэгги надо было стремиться к мастерству еще сильнее, чем раньше.

За то выступление она получила пятерку, но у нее осталось ощущение, словно она подвела саму себя. Этот провал в памяти стал поворотной точкой в ее жизни. Она вернулась в Джульярд в начале следующего года, на второй курс магистратуры, с настроем, что «теперь все будет иначе».

И постепенно все изменилось, но только после того как она победила страх вновь ошибиться. Мэгги знала, что преодолеть этот страх поможет лишь одно: репетиции. Она вспомнила монетки, которые лежали на пюпитре, и как ее мама говорила: «Каждый раз, когда ты делаешь что-то неправильно, надо разучиться делать это неправильно и натренировать верную мышечную память».

«Мышечная память, которую ты развиваешь с детства, влияет на всю последующую жизнь», – говорит Мэгги. Как и раннее развитие стремления к совершенству.

Экономя и откладывая деньги для того, чтобы их дети могли ходить в Джульярд, родители Мэгги знали, что там они не только найдут друзей, но и встретят людей, благодаря которым они будут развиваться и соревноваться все смелее. Это и помогло Мэгги в нужный момент.

В двадцать три года, как раз тогда, когда Мэгги пыталась разобраться со своими проблемами, она решила принять участие в конкурсе, в котором до этого всегда проигрывала. Тогда Мэгги не особо старалась, но в этот раз приложила все усилия. «Я уперлась, невероятно много работала и все равно проиграла. Проиграла девочке из нашей студии, которую я считала менее способной. Помню, как я пришла домой, позвонила маме и два дня просто не вылезала из кровати. Одно дело проиграть, когда ты и не пытаешься, и совсем другое, когда ты сделал все, что мог. Я думала о девочке, которая выиграла: мы были на одной ступеньке карьерной лестницы, занимались примерно одним и тем же и ходили на одни и те же прослушивания. Потом я решила: “Больше она у меня не выиграет”. Когда я сидела в комнате, у меня проскальзывала тяжелая мысль: “А Стефани сейчас репетирует”».

Мэгги выбрала соперницу – это привычка успешных людей. Несмотря на то что они судили о своем развитии в первую очередь по своим свершениям, многие из них выбирали одного или двух достойных людей (которые иногда даже не подозревая, что с кем-то соревнуются), чтобы сравнивать себя с ними, потому что это вдохновляло их на свершения.

«Я тщательно ее проанализировала. Что у нее есть такого, чего нет у меня? И подумала: наверное, отношение к работе. Поэтому сказала себе: “Я справлюсь. У меня есть то, чего нет у нее, так что надо приспособиться”».

В следующем году ее тяжелая работа окупилась – она выиграла самый серьезный конкурс: тот, благодаря которому она сыграла в Карнеги-холле соло вместе с Аланом Гилбертом, дирижером Нью-Йоркской филармонии.

Сюзанна Мальво, сейчас известная журналистка CNN, даже не знала, что у нее проблемы с речью. В детстве она любила школу, но «уже тогда меня хотели отправить в класс коррекции. Я заикалась. На самом деле я не понимала прямо все из того, что тогда происходило, наверное, меня от этого ограждали».

Почему она верит, что родители защищали ее от этого знания? Чтобы преодолеть препятствия, Сюзанне надо было быть уверенной в себе, а это было нетрудно в семье Мальво, девизом которой было: «Ты сможешь».

Сюзанна вспоминает свой табель из начальной школы: «Там было написано: на занятии мы делали масло. Мы спросили Сюзанну, как делается масло, а она не смогла ответить». С моим вниманием было что-то не так, а может быть, еще с чем-то. Год за годом они проводили тесты, и в итоге я оказалась в коррекционном классе».

Каждую неделю ее на пару часов отправляли из обычного класса в другой, где она сидела с парочкой хулиганов. «Никогда их не забуду, потому что они постоянно мешали занятиям». В том отдельном кабинете она «сидела в наушниках и повторяла слова».

Она знала: что-то не так, что ей тут не место, но не понимала, как это выразить.

«Я думала: “Что я тут делаю? Почему тут? Это неправильно, потому что я могу прочитать все книги вот на той полке”. Хорошо, что я не знала, что заикалась, даже не знала, что не поняла инструкции по изготовлению масла, потому что мне не сказали. Обо всем этом я узнала позже, когда открыла свои школьные документы».

Сестра Сюзанны, Сюзетт, уверена, что их родители стремились сделать все, чтобы на Сюзанну никто не навесил ярлык – даже она сама. Во время их учебы в начальной школе никто из них не был звездой. Сюзанна какое-то время училась в классе для одаренных, но потом вернулась в обычный класс. Сюзанна не могла справиться с таблицами умножения, а Сюзетт долго не могла научиться определять время. Сюзетт рассказывает: «Папа понял это, когда спросил у меня, сколько времени. Я посмотрела на Сюзанну, а он сказал: “Нет, Сюзетт, ты скажи мне, сколько времени”. А я просто не могла».

Каждая из этих проблем превратилась в семейный проект с карточками и занятиями. Без паники, без напряжения, с неторопливым подходом к решению проблемы. Родители Сюзанны не говорили ей, что с ней что-то не так, только поощряли ее заниматься и этим укрепляли ее уверенность в себе.

Она вспоминает: «Я мерила шагами комнату, туда-сюда, часами, пытаясь запомнить таблицу умножения. Почти вся семья в этом участвовала, и мне это было важно. А еще меня поощряли, но с намеком: “Так, тебе надо сосредоточиться”. Мама с папой нас не наказывали, они нас поощряли и переживали за нас. К пятому классу я была в постоянном напряжении».

Однако она со всем справилась. В средней школе обе девочки отлично учились, получали одни пятерки, занимались музыкой, чирлидингом, состояли в бойскаутах, участвовали в школьном самоуправлении и обществе почета[21], играли в театре и делали все это с нерушимой уверенностью в себе.

В первые несколько лет в Майами Пэм учила английский в нескольких школах, где «все были иммигрантами, учителя не старались, а сами школы были так себе». Еще ей помогал дедушка: «Он много времени провел со мной, чтобы поставить мне произношение».

Начальная школа в Майами, куда она ходила, была школой с углубленным изучением предметов и находилась в плохом районе, где число сексуальных маньяков зашкаливало. К пятому классу некоторые из ее друзей уже пили и курили, но только не Пэм. Ее семья – убежденные христиане, и так как ее родители долго наблюдали за жизнью подростков в Доминиканской Республике, то знали, как избежать подростковых проблем. Она училась, доделывая домашнее задание за полчаса до занятий. «Они давали нам достаточно материала, но учителя не были заинтересованы в том, чтобы мы действительно поняли предмет».