Юность воина - Марик Лернер

Блору очень захотелось двинуть трепача в ухо. Причем всерьез. Он издевается? Тот, будто чувствуя настроение соседа, повернул голову и еле заметно отрицательно покачал.

— «Отныне ты мой всадник!» И она ударила клинком плашмя по плечу.

— Это для памяти, — прошептал с горящими глазами один из мальчишек. — Один удар, и только от хозяйки.

Действительно скандал не к месту, решил Блор. Но наедине он обязательно выскажет все.

— А потом вернула меч из своих рук.

— Добро пожаловать в наш круг, — серьезно сказала повариха. — Госпожа молода и слишком порывиста.

— Кто бы говорил, — пробормотала девушка.

— Но она умная девушка и из хорошего рода.

— За исключением отдельных представителей, — достаточно внятно сказал Николас.

— Служить ей — честь. Действительно так!

— Действительно так, — согласился рыжий. — А посему большое спасибо за прекрасный обед. — Он поклонился, и Блор поспешно вскочил, повторив вежливое поведение. — А нам еще в конюшни.

Намек достаточно ясен. Обед и трепотня закончились. Жеребца ему обещали, пора ступать за ним.

— Кстати, — в первый раз за все время подала голос Клодина, когда они уже были у выхода, — пора отнести госпоже и всем остальным легкой закуски, да и приготовить в дорогу.

— На сколько человек? — раздалось, отсекаемое захлопнувшейся дверью.

Рядом моментально очутился Возмездие и привычно пристроился сбоку. Ему происходящее нравилось. Куча впечатлений: не в горах бегать безлюдных. Привычку подслушивать разговоры он приобрел явно еще в прошлой жизни, но вот пересказать не всегда получалось. Все-таки не словами общались. После того первого раза повторений разговора не последовало. Даже уговоры не помогали. Оно и ясно — все равно что псоголовых заставить объясняться по-человечески. Может, и получится, но тяжело и мучительно язык ломать.

— Держи, — сказал враль на улице, вручая красивое красное яблоко.

— И зачем? — спросил Блор рыжего, показав назад.

— Я тебе сейчас страшную тайну расскажу, известную всему городу, — серьезным тоном произнес Николас, прекрасно его поняв. — Старый хозяин после Черной смерти слегка сбрендил. Это тяжело — потерять жену и сыновей, но принимать посланное богами положено без надрыва. Настоящее мужество заключается не в готовности воевать, а в том, чтобы, сцепив зубы, идти вперед, не обращая внимания на обстоятельства. Лорд отвечает не только за себя. За род, не исчерпывающийся сыновьями, за подчиненных, за зависимых от него. Лорд обязан нести ответственность. Он поставил себя выше долга. Полез в разные глупости.

— Магия?

— Знаешь. Неудивительно. Все в курсе. Пообщаешься слегка — и видишь.

Блору стало неуютно. Он-то до последнего момента оставался в неведении. Не так уж и умен, как казалось. Привели ягненка на заклание, а он и не блеет.

— Он решил — не существует ничего невозможного. Захоти — сдвинешь горы. Может, и так, но за дальними целями забыл о сегодняшнем дне. Передоверил управление всем младшему брату. Может, с кем другим это и сошло бы с рук, но Витри всегда был себе на уме. Уж очень его обижало, что младший. Вот и вырос эдакий хитрый, подлый, мелочно мстительный и корыстолюбивый тип. Но с хозяином всегда вел себя почтительно. Вот и дождался своего часа с отъездом. Совсем перестал стесняться.

— Ну, — неопределенно пробурчал Блор, разводя руками и показательно осматриваясь. Не каждый фем может позволить себе такие хоромы. Далеко не любой. У его родителей и слуг-то не имелось.

— Мы здесь сидим, — с ухмылкой пояснил рыжий, — в столь прекрасном доме, совсем не потому что любим море. Сюда удалили фактическую наследницу, и опекун запрещает возвращение. Любые ее действия требуют одобрения. А дела в Кнауте творятся не очень веселые. Он не хочет делиться властью и вовсю пользуется правами опекуна, ограничивая даже в необходимых расходах. Фактически Антон фем Бренер, хромой Гонт и глухой Матун — это вся наша армия. И то потому, что иначе нельзя: люди смотрят посторонние. Пользы от них практически ноль. Поэтому чем грознее станет смотреться ее новый всадник с диковинным зверем, тем лучше для слуг. Они и так…

Он вздохнул совсем невесело.

— Люди боятся. Хозяин есть хозяин, даже если он всего лишь опекун официально. Против его воли идти себе дороже. И наличие вот такого эконома невольно заставляет усомниться в каждом. Все же прекрасно знают — защитить их Жаклин не сможет. По всем законам и традициям, старший в роду имеет право сделать что угодно, не считаясь ни с чем и ни с кем. И он делает.

— Единственный шанс взять власть сейчас? Силой?

— Вот именно. Суд нам в этом не подмога: женщина-вдова еще может на что-то рассчитывать, дочь — нет. Он выиграет дело, даже признание отравителя при Верховном Жреце не поможет. Кто его станет слушать, когда зазвенит золото. А оно у Витри есть. И немало. После случившегося шансов у Джеки пожить дальше уже и не осталось. Придет вызов — и по дороге несчастный случай или разбойники нападут. А отклонить недвусмысленное приглашение — поставить себя виноватой.

Главе семьи не отказывают. Это и объяснять не требуется. Он и убить за это может, и отвечать не станет. «Человек может сражаться за своего родича, если на него беззаконно нападают, против всех, кроме своего старшего родича, ибо этого мы не дозволяем». Иными словами, Император подтвердил указом — в семье слово старшего закон. Выносить жалобы на суд бессмысленно.

— А кто ты, должность?

— У меня? — откровенно удивился Николас. — Нет у меня официальной. А, ты не понимаешь, где мое место и почему я назвал госпожу Джеки. Непочтительно, да. Я сын кормилицы Клодины и молочный брат наследницы Кнаута. Вырос рядом и могу позволить себе многое, за что других высекут. Но я умру за нее и убью любого для нее не потому, что это мой долг и дал клятву. Никому я сроду не обещал верности. С пеленок моя без всяких оговорок принадлежит Джеки. Она моя сестра, — сказал с нажимом, — и мне не требуется должности для службы. Я и так выполню необходимое. Сталью и кровью. Некоторые исполняют повеления буквально. Я сам решаю, как далеко зайти.

— Я понимаю, — вспомнив свою сестру, признал Блор. Он бы тоже для нее сделал что угодно. Пусть они и ссорились, но это его кровь и семья. И убил бы тоже.

— Ага, — вскричал рыжий, на глазах превращаясь из серьезного человека в балагура, — как хорошо, что мы тебя поймали!

— Э, — растерянно моргая, отозвался очередной незнакомец, весь состоящий из костей и углов, с непременной бородой. Сразу видно, не фем. Тем заповедано Воином бриться. На лице не должна присутствовать растительность, чтобы в бою или драке не ухватили за нее. — Я же завсегда здесь.

— Тогда покажи фему Граю его коней, — потребовал Николас. — Самрата и Щепку.

— Как это его? — вылупился тот.

— Отныне и навсегда, — твердо сказал рыжий.