Под парусом в одиночку вокруг света. Первое одиночное, безостановочное, кругосветное плавание на парусной яхте - Робин Нокс-Джонстон

Я ликовал. Наконец, спустя четыре месяца, сообщение было передано. Я попытался представить реакцию на полученную новость дома и в редакции Sunday Mirror. Я знал, что мои близкие не переставали надеяться на то, что со мной все в порядке. Можно представить, как отец, переставляя булавки на карте, категорическим тоном заявляет о моем местонахождении через пару дней. В то время я не знал, что Брюс уже прилетел на Азорские острова. Он старался скоординировать поисковую операцию, в которой, помимо местных рыболовных судов, были бы задействованы самолеты ВВС США, Канады и Португалии. Иногда до меня доносился звук самолетов, но я не видел их, пока не подошел к британским водам.

Той ночью я слушал новости радиостанции ВВС, надеясь, что они упомянут обо мне – так я понял бы, что сообщение передано. Но ничего не было сказано. Я начал подозревать, что с Mobil Acme не передали сообщение обо мне, но возможен был и другой вариант: если Муатисье уже закончил гонку, оставшиеся участники мало кого интересовали.

На самом деле, Mobil Acme телеграфировал в Лондон немедленно и уже через два с половиной часа из Ллойда позвонили ко мне домой и сообщили, что я был замечен у Азорских островов. Эта эффективная работа, всех вовлеченных в нее сторон, положила конец беспокойному ожиданию моих близких. Мне было приятно узнать, как мне позже сказали, что Mobil Acme присовокупил к сообщению фразу: «Стандарт передачи сигнала безукоризненный». Эта ремарка помогла убедить людей на берегу в том, что я не спятил. Кроме того, с профессиональной точки зрения, она была хорошим комплиментом. Я могу сказать то же самое и о вахтенном на мостике танкера. По-видимому, мы оба учились в одной и той же школе связи на улице Коммершал-роуд в Лондоне.

Встреча с Mobil Acme произошла к западу от Азорских островов, когда до Фалмута оставалось 1200 миль. Если превалирующие в этом районе западные ветры сохранятся, мы без особых хлопот доберемся до Фалмута через две недели. К сожалению, той же ночью поднялся норд, который продолжал дуть следующие сорок восемь часов, вследствие чего нам за эти два дня удалось пройти 89 и 79 миль соответственно. Приподнятое настроение, в котором я пребывал после встречи с Mobil Acme и мысль о близости дома заманили меня в тривиальную ловушку для яхтсмена: я стал рассчитывать время прибытия на основании последнего удачного перехода, но неблагоприятный ветер и молчание радиостанции ВВС развернули мое настроение на 180°.

7 апреля 1969 года, 298-ой день плавания

Головная боль все усиливалась, а на следующий день разболелся желудок. Наверное, это отравление рыбой. Целый день я ничего не ел, и к вечеру почувствовал себя лучше.

Мощный разряд юго-западных ветров хорошо подтолкнул нас к дому, но 11 апреля они стихли. За три дня мы успели пройти 359 миль.

Положение, в котором я оказался, разрывало сердце. Быть так близко от дома и не иметь возможности установить радиоконтакт – в тот момент я не знал, было ли послано с танкера сообщение в Ллойдс. Вдобавок ко всему, ветры покинули нас. На следующий день, в субботу 12 апреля, очередное визирование вывело меня из состояния ступора. Теперь я ощущал себя моряком, а не морским существом. Колдовской наговор, во власти которого я пребывал с момента прохождения мыса Горн, заставлял меня желать лишь одного: продолжения плавания. Теперь эти чары рассеялись, и я смотрел на море не как на среду обитания, а как на препятствие, лежащее между мной и домом. Неожиданно остро захотелось увидеть мой народ и мою страну. Чем быстрее, тем лучше.

Я занимался починкой флагов в кокпите, когда за кормой на горизонте показался идущий в нашем направлении корабль. Быстро подняв сигнальные флажки, я достал свой фонарь Олдиса и приготовился к контакту. Корабль прошел так близко, что я разобрал буквы на его борту: Mungo, Le Havre. Он пронесся мимо нас прежде, чем я успел передать сообщение.

12 апреля 1969 года, 303-ий день плавания