Пандора - Сьюзен Стокс-Чепмен

– Ваша светлость, если позволите, я так понимаю, что Уильям Гамильтон сегодня здесь?

Дора бросает на него удивленный взгляд.

– О да, да, он здесь, – отвечает старая дама. Один из лавровых листочков в ее парике покачивается на золотой веточке. – Полагаю, он не собирался приходить, последнее время он пребывает в расстроенных чувствах, – добавляет она заговорщицким тоном, – но Эмма пожелала, а этот мужчина не может разочаровывать такую женщину, как она! – Она снова хохочет. – Хотите я вас представлю?

– Да, мадам, – щеки Эдварда пунцовеют. – Я и сам занимаюсь древностями.

– Что ж, он будет рад отвлечься. Пойдемте, я вас познакомлю.

Леди Латимер стремительно идет вперед, и Дора с Эдвардом с трудом за ней поспевают. Для женщины столь почтенного возраста у нее быстрая походка, и им приходится приложить усилия, чтобы не отстать от нее.

– Эдвард? – обращается к нему Дора, которой никак не дает покоя одна мысль.

– Да?

– Этот Гамильтон…

– Простите меня, – Эдвард смотрит на нее виноватыми глазами. – Я не собирался посвящать этот вечер разговорам о делах, но…

– Это лорд Гамильтон? Сэр Уильям Гамильтон?

– Да, – оживляется Эдвард, – он самый.

Дора так резко останавливается, что Эдвард тоже вынужден остановиться и теперь озабоченно смотрит на нее.

– А в чем дело?

У Доры сердце бешено бьется в груди.

– Так это он – ваш знаток? Ему вы писали?

Опередившая их леди Латимер уже стоит у дверей бального зала. Она оборачивается и манит их пальцем. Дора нехотя продолжает идти, Эдвард следует за ней.

– Я и не предполагала, – говорит Дора, когда они входят в бальный зал, – что вы имели в виду сэра Уильяма.

– Хотите сказать, что вы с ним знакомы?

Дора отвечает на его вопрос не сразу.

– Он спас мне жизнь.

– Он… – Эдвард снова замирает на месте. Вид у него обомлевший. – Он что?

– Эмма, дорогая!

Их беседу перебивает возглас леди Латимер. Дора нехотя вновь переключает внимание на хозяйку вечера.

Кто мог такого ожидать?

– Моя дорогая леди Латимер!

Высокая, поразительно красивая женщина в костюме птицы-феникс приветствует старую даму безукоризненно грациозным поклоном.

– Выглядите просто потрясающе! – восклицает леди Латимер, когда к ним обеим подходят Дора с Эдвардом.

Эмма Гамильтон учтиво склоняет темноволосую голову, унизанную драгоценными камнями.

– А где же ваш трудолюбивый муж?

– Восхищается вашим главным экспонатом, – с улыбкой отвечает леди Гамильтон. – Сами взгляните, мадам, он просто глаз от него оторвать не может!

Дора поворачивается, и у нее вырывается шумный вздох – она и не заметила, как затаила дыхание.

Пифос – как можно было позабыть о том, что он тут находится! – изысканно украшен гирляндами из плюща, к которым привязаны яблоки, груши и апельсины, перевязанные золотыми косичками. Такой внушительный, он высится на круглом постаменте, но отделен от публики голубым с золотом шнуром. В основании постамента видны две ступеньки, на одной из которых стоит, опираясь на трость, мужчина. Он постарел – сейчас он куда старше, чем был тогда, – но Дора сразу вспомнила и эти аристократические черты лица, и этот упрямый, чуть выдвинутый подбородок, и эти добрые глаза, что неотрывно разглядывают третью сценку, где Гефест превращает кусок глины в первую женщину на земле – Пандору.

– И почему я не удивлена! – восклицает леди Латимер, беря Дору под руку. – Пойдемте, моя дорогая, я покажу вашу вазу, главное украшение сегодняшнего празднества!

Сердце Доры гулко колотится. Ей хочется убежать, она к такому не готова, но что она может поделать… Леди Латимер держит ее цепко, и на Дору, словно девятый вал, обрушивается ощущение неизбежности происходящего.

– Лорд Гамильтон! Позвольте представить вам джентльмена, который хочет с вами познакомиться. Мистер Лоуренс, прошу!

Сэр Уильям поднимает на них взгляд; его лоб сильно нахмурен, но глубокая морщина разглаживается, когда они подходят ближе. Он спускается с постамента и протягивает Эдварду руку в знак приветствия.

– Мистер Лоуренс, рад знакомству!

– Сэр, – чуть ли не срывающимся голосом говорит Эдвард. – Я искренне рад наконец встретиться с вами.

– Наконец? – Брови дипломата сходятся к переносице.

– Я много о вас слышал. Дело в том, что я изучаю древности.

– Да что вы! И какова ваша специализация?

Эдвард чуть приосанивается.

– Вообще-то, сэр, у меня нет специализации как таковой, но я надеялся…

Леди Латимер нетерпеливо взмахивает рукой.

– О, довольно об этом! Вы, господа, можете обсуждать кости и черепки сколько вашей душе угодно, но только не в моем присутствии!

Она подталкивает Дору вперед.

– Сэр Уильям, позвольте вам представить мою почетную гостью. Мисс Дора Блейк. Ей я обязана главным экспонатом, которым, как я вижу, вы любуетесь. Разве это не чудо?

Стоило старой даме произнести фамилию Доры, как внимание сэра Уильяма тотчас переключается с Эдварда на нее. Он долго, невыносимо долго смотрит на нее, потом подчеркнуто ласково берет ее руку и сжимает в своих ладонях.

– Дора! – он целует ей руку. – Ты просто вылитая мать!

– Сэр Уильям! – произносит Дора. У нее пересыхает во рту. – Вот уж не думала увидеть вас снова.

– Да, твоя правда. Сколько лет прошло…

– Что сие значит? – Леди Латимер в изумлении глядит на обоих. – Хотите сказать, что вы знаете друг друга?

Сэр Уильям откашливается.

– Мисс Блейк – дочь Элайджи и Хелен Блейков, ваша светлость. Блейки были моими уважаемыми коллегами много лет назад. Они тоже собиратели древностей, – поясняет он, и леди Латимер не может скрыть удивления. Старая дама хохочет и хлопает в ладоши.

– Какое счастливое совпадение! Ну вот, моя дорогая, – обращается она к Доре, похлопывая ее по руке. – И для вас нашлось развлечение. А то я волновалась, что вам будет скучно. Теперь простите меня, мне нужно бежать к гостям.

Оставляя за собой облачко лавандового аромата, леди Латимер исчезает в толпе, пока все трое – сэр Уильям, Дора и Эдвард – недоуменно взирают друг на друга, и в воздухе повисает напряжение. Возвышающийся рядом пифос, как кажется, излучает призрачное золотое сияние, освещая весь бальный зал. Неловкое молчание нарушает сэр Уильям.

– Леди Латимер сказала, что ты, Дора, предоставила ей этот пифос, – говорит он, указывая на вазу. – Могу я узнать, каким образом?