Времена цвергов - Далия Трускиновская

Если проникать мыслью в суть вещей, то окажется, что есть еще виновник. Не могли гордые альвриги погибнуть просто потому, что так сложились обстоятельства! Что-то их погубило. Если прав тот цверг, то – проклятье. Чье? Кто смог?..

Энчи представил себе этого врага в виде огромного лесного чудища, покрытого жесткой щетиной, с огромными, торчащими вперед, клыками. У врага был вид и плоть чудища, но при этом – разум, как у альврига. Бороться с телом бесполезно. Как бороться с разумом? Как уничтожить разум?

Не для этого ли дан Старший язык?

И Энчи понял: раз он – последний, на нем сошлись все родовые ветви, он – наследник многих могучих альвригов, недаром отец как-то сказал, что ведет род от самого Кресни, а Кресни жил в славные времена, умел выбирать среди людских детей королеву, повелевал индергами и вольфкопами.

Те, кто слился с землей, ожили на мгновение и прошептали: получай нашу нерастраченную силу.

Энчи не слышал этого шепота, но не удивился бы, если бы услышал.

Ведь они не от старости и усталости растаяли. Они были убиты – значит, сила куда-то делась, не ушла же она в землю вместе с ними. А сила была! И власть была! Нейри рассказывал, как королева и три альврига повелевали индергом.

Передавая подростку заклятия на Старшем языке, Нейри желал, чтобы они однажды потребовались для мести.

Враг был лесным чудищем, но с рассудком альврига. Значит, он понимал Старший язык и был обязан покориться. Да, покориться и добровольно умереть!

Странные картины возникали в уме Энчи. Он видел войско, идущее в подземный поход. Впереди прокладывал дорогу индерг, за ним несли королеву, за королевой выступали в ряд три альврига в длинных мантиях. И следом – великое славное войско!

Все это вернется, но когда и как?

Энчи был голоден, есть незнакомые травы опасался, идти к лесу при свете дня – тоже, и он усмирял голод игрой воображения. Однако этого было мало.

И он стал произносить непонятные, но исполненные силы слова на Старшем языке – так, как привык за время одиноких скитаний.

Он даже закрыл глаза, чтобы не отвлекаться. А когда открыл – увидел, что травы перед ямой полегли и завяли.

Это было его первой в жизни победой, и он возгордился неимоверно – так, как положено гордиться альвригу, чье войско возвращается с победой и с добычей.

Нейри рассказывал, что когда-то альвриги и цверги ели сыр, белый и желтый, ели хлеб, испеченный людьми, ели даже копченое мясо, но понемногу. И пили вино из винограда. Все это они отнимали у людей и уносили в пещеры. А еще уносили одежду, обувь, дорогие ткани, посуду, оружие… все, что попадалось на глаза, они уносили, и меха, и золото…

Но главной добычей все же была гордость. Гордость победителей, которая слаще всего на свете.

Энчи повторял слова, смысла которых не знал, глядел на мертвые травы – и в нем рождалась гордость. Осталось только дождаться ночи и прийти в лес. Там ягоды и коренья, там можно утолить голод и жить дальше – с мыслью о мести.

Так он и сделал. Но лес оказался дальше, чем он думал. Когда тьму стал одолевать предутренний свет, Энчи понял – нужно спрятаться. Потому что он ненароком забрел во владения людей.

Он был смертельно голоден, но не имел права пробовать незнакомые растения. Он не имел права таять и сливаться с землей, потому что остался – единственный, кто мог отомстить за свое племя.

Он нашел на лугу огромную кучу гнилой прошлогодней травы и залез в нее. Вонь его не смущала, к дурным запахам он привык с младенчества. Напротив – сладкие запахи цветущих кустов и трав казались ему гадкими.

Но не повезло – на луг пришли девушки с вилами и граблями, за ними мужчина катил большую тачку. Куча гнилой травы занимала место, на котором следовало расти траве молодой, и девушки стали ворошить ее, тыкать в нее вилами, чтобы, подхватив слежавшиеся пласты, закинуть их в тачку. Энчи понял – нужно спасаться. Он выскочил и помчался куда глаза глядят. За ним погнались девушки и мужчина, который бегал быстрее их. Он на ходу выхватил у одной девицы вилы и кричал:

– Бей цверга!

– Сюда! На помощь! – подхватили голосистые девушки. – Цверги!

И из сада, за которым прятался широкий и приземистый дом под соломенной крышей, отозвались мужские голоса:

– К оружию!

Энчи пришел в ярость – его приняли за цверга! Это было невыносимо, но остановиться и выкрикнуть: «Я – альвриг!» – он не мог. Если приняли за обычного цверга, то и убьют, как цверга, без всякой жалости.

Он добежал до края оврага и свалился вниз. Там он случайно нашел яму, забрался в нее и стал изо всех сил копать нору. Копать ему уже приходилось, хотя это недостойно альврига, это – дело цвергов. Но другого способа спастись не было, и он забрался в узкую нору, скрылся в ней, с трудом залепил землей вход и, обессилев, остался лежать без движения. Дышать было нечем.

Люди, спустившись в овраг, норы не нашли.

Он не знал, когда наступит ночь. Вылезать слишком рано побоялся, но подобрался ко входу в нору и проковырял узкую дырочку – только для дыхания.

Мир был враждебен. Кругом – враги. Всем нужна смерть альврига.

А ему, альвригу, нужна их смерть! Она будет слаще всех лесных ягод!

В эту ночь он все же дошел до леса и отыскал знакомые травы. Поев, он набрался сил и стал повторять заклятия на Старшем языке. Потом стал искать норы. Не могло так быть, чтобы в лесу не нашлось ни одной норы, ведущей в подземные пещеры.

Но вместо нор он отыскал странное существо.

Оно вышло навстречу и остановилось в дюжине шагов от Энчи. Оно было в холщовой рубахе, прикрывавшей колени, того цвета, который отчего-то был ненавистен Энчи, и такого же цвета были длинные волосы лесного существа.

Оно обратилось к Энчи тихим голосом и показало пустые ладони. Но Энчи знал: это – обман.

И он зарычал так, как выучила его мать-полукровка, которая была наполовину из цвергов. Этот рык означал: не подходи, убью!

Существо осталось стоять, даже не попятилось, и тогда Энчи понял – пора пускать в ход заклятия на Старшем языке.

Они подействовали – существо отступило, но не кинулось прочь, визжа от страха. Оно просто прислонилось спиной к толстому дереву и заговорило на своем языке.

Странно – некоторые слова были Энчи знакомы. Они звучали непривычно, однако он понял: «все – сюда», «старый», «здесь». Это означало, что существо зовет своих. Если их много – могут убить. Убьют. Нужно напасть первому.

Выкрикнув несколько длинных слов на Старшем языке, Энчи бросился на существо, но оно успело скрыться за древесным стволом. А потом оно пустилось бежать.

Догонять он не стал. Нужно уходить, пока не собрались лесные враги. У них наверняка было оружие, как у пещерных врагов.