Босс, я не нарочно! или Я убью тебя, Ломова! - Мария Геррер

изящная. Ее светлые волосы были забраны на затылке.

– Добрый день, – выпалила я.

– Добрый день! – она сделала широкий жест рукой, приглашая пройти внутрь. – А мы вас уже заждались.

– Мама, папа, – Герман положил руку мне на плечо. – Это Юля.

– Не поверишь, догадался, – коротко рассмеялся его отец и протянул мне руку. – Юрий Петрович. Очень, очень рад знакомству.

– Я тоже, – улыбнулась в ответ.

– Мою маму зовут Валентина Александровна.

– Рада видеть вас в своем доме, – радушно ответила на мое приветствие женщина.

– Говорите мне «ты», – попросила я. – Так мне будет проще.

Официальная часть знакомства была завершена. Мы прошли в гостиную. Она поразила меня изысканной роскошью. Именно так и я представляла себе квартиру настоящих петербуржцев. И неважно, что родители Германа родились в Златогорске. Не сомневаюсь, за те годы, что они живут здесь, они впитали в себя атмосферу северной столицы.

Массивная дубовая мебель, светлый ковер на полу, по стенам старинные картины в резных рамках. Тяжелые шелковые оконные портьеры цвета шоколада подхвачены витыми шнурами. И, конечно же, люстра из цветного стекла. Она свешивалась над столом с высокого потолка.

Большой круглый стол накрыт для чаепития. Тонкий белый фарфор светился в полумраке комнаты.

Я зря боялась знакомства с родителями Германа. Мы пили чай, говорили на разные темы. Никто не пытал меня о прошлой жизни, не задавал каверзных вопросов. Не интересовался, люблю ли я их сына и почему разошлась с первым мужем. Очень деликатные и интеллигентные люди.

Меня угощали фирменными питерскими пирожными. Мама Германа настоятельно требовала, чтобы я попробовала все. И я не могла отказать, настолько все было вкусно и изысканно.

К концу чаепития чувствовала себя объевшийся бегемотихой средних размеров.

Я настояла, что буду жить в отеле. Как-то неудобно, если мы с Германом поселимся под одной крышей до свадьбы. Да еще и в квартире его родителей.

Может, это и пережиток прошлого, но так мне проще. По одобрительной улыбке Валентины Александровны я поняла, что приняла верное решение.

Вечером Герман проводил меня в отель, который располагался совсем рядом. И остался у меня допоздна.

Мы страшно соскучились друг по другу. Словно не виделись вечность. Герман набросился на меня со страстью изголодавшегося хищника. Я смеялась, и пыталась вырваться из его цепких объятий.

Очнулась от любовного угара нескоро. Мне было лень шевелиться, лень вставать. Инквизитор измучил меня, лишил сил.

– Может, пойдем поужинаем? – лениво спросил он.

– Нет, я объелась у твоих родителей. Мне надо срочно садиться на диету. Иначе стану толстой и некрасивой.

– Тебе это не грозит. Даже если растолстеешь, я не перестану любить тебя, – он поцеловал меня в кончик носа.

– Иди, – махнула я ему рукой. – Родители по тебе соскучились. Не хочу похищать тебя у них на всю ночь.

Он увидел кольцо, висевшее у меня на цепочке.

– Совсем забыл! – Герман снял его с моей шеи. – Я же до сих пор не сделал тебе официального предложения.

– Разве это важно? – вскинула я брови.

– Нет, – согласился он. – Но есть повод для небольшого праздника. Грех им не воспользоваться. Я забираю кольцо до завтра. Я кое-что придумал.

– Что? – любопытство раздирало меня.

– Пока секрет, тебе понравится.

– Даже не сомневаюсь, – знаю, какой Герман выдумщик.

Завтра меня ждет очередное приключение. Очень надеюсь, что нам не придется скакать на лошадях или кататься в бурном финском заливе на яхте. Страшно боюсь качки и холодной воды в таком количестве.

Герман ушел. Я смотрела на улицу, кутаясь в теплый плед.

Желтые фонари отражались в лужах. Прохожие втягивали голову в плечи и спешили по домам. Дождь не прекращался. Теперь начал еще и срываться мокрый снег. Крупные хлопья липли к стеклу и медленно сползали по нему, оставляя влажные следы.

Осенняя погода в Питере сурова. Холодно, сыро. Давно я не была в этом загадочном и странном городе. Я люблю его. Питер нельзя не любить. Он притягивает к себе каким-то мистическим магнетизмом.

Мы пробудем тут три дня. Хотелось бы успеть посетить Эрмитаж. И заглянуть в Исакий. Возможно, успеем в Юсуповский дворец. Самый красивый, самый изысканный из всех, что я видела. Тот редкий случай, когда роскошь и вкус соединились в гармонии.

Я бы погуляла по городу, но при таком холоде и ветре это не доставит ни малейшего удовольствия.

Все-таки интересно, что придумал Герман?

На завтрак выпила чашечку кофе. Смаковала его, сидя у окна. Зазвонил мобильник.

– Доброе утро, моя любимая Колдунья, – бархатный баритон всегда волнует меня, заставляя сердце замирать.

– Доброе утро, Инквизитор.

– Заеду за тобой через полчаса. Будь готова.

– Всегда готова! – отрапортовала я.

Герман рассмеялся и повесил трубку.

Ровно через полчаса я спустилась в холл отеля. Потопталась немного, и решила, что лучше подождать Германа на крыльце.

К подъезду подкатил черный Роллс Ройс. Крылатая богиня Ника серебрилась на капоте. Потрясающе красивый автомобиль. «Дух экстаза», так еще называют крылатую малютку. Я видела Роллс Ройс только в кино.

Из автомобиля вышел Герман.

Такого я не ожидала. Замерла не несколько мгновений от неожиданности. Потом шагнула к нему из-под навеса.

Мы ехали по Питеру, окутанному серой пеленой. Дождя не было, только сильный туман. Призраки старинных домов возникали ниоткуда и уходили в никуда. Нева притихла. Туман висел над ее темными водами холодным маревом.

Выехали на Невский, переехали через Мойку и остановились около Строгановского дворца. Ресторан «Русский ампир» значилось на строгой табличке у двери. Герман помог мне выйти из автомобиля. Взял меня по руку и повел внутрь.

Даже предположить не могла, что могут соседствовать музей и ресторан. Впрочем, Санкт-Петербург город противоречий!

Расторопный метрдотель проводил нас на второй этаж в небольшой зал. И тут я поняла, что такое роскошь, бьющая в глаза.

Тихая романтичная музыка лилась откуда-то сверху. Уютный зал со сводчатыми потолками, широкие окна смотрят на реку. Шелковые драпировки, на стенах пейзажи с руинами. Интерьер в стиле начала XIX