Грани нормального - Анна Шульгина

Я даже ощутила легкую физическую дурноту. Господи, да то, что он вампир, это фигня! Вот то, что Антон реальный извращенец с закосом под Ланнистеров, это уже куда серьезнее…

- Давай, пока ты не надумала совсем лишнего, я немного проясню, - Алеся пересела так, чтобы касаться меня плечом. Если честно, от того, чтобы отдернуться, я сдержалась с огромным трудом. – Я люблю его, как брата. И мы никогда не были близки в плане секса. По факту он меня вырастил и воспитал, и если ты сейчас брякнешь что-то про склонность к инцесту, я все-таки продолжу работу того, кто вчера тебя душил. Не до смерти, раз уж Антон так на тебя запал, но хоть душу отведу.

И зыркнула в мою сторону гневными зелеными глазищами.

Блин, это уже не «Ван Хельсинг», это «Санта-Барбара» какая-то… И моя амнезия тут прям по канве сюжета.

- Если не хочешь, чтобы я начала орать, топать ногами и кусаться, рассказывай по порядку. Потому что у меня уже крыша едет от вашей паранормальной братии.

- Тогда пойдем все-таки на кухню. Что ты так смотришь, я есть хочу!

- Мелкая, а прожорливая… - Это я бухтела уже вполголоса, когда все-таки пошла вслед за Алеськой. Собственно, такие новости кому угодно отобьют аппетит, но любопытство было слишком сильным. – Возьми сама в холодильнике, что хочешь.

Пока она гремела кастрюльками и разогревала еду, начала рассказывать:

- Собственно, началось все ещё лет сорок пять назад. Я уже говорила, что наши пытались понять, как «исправить» некоторые недочеты природы, ставящие под угрозу попадания в зависимое положение от остального человечества. Не то, чтобы это стало единой расовой программой, скорее, одна и та же мысль пришла в головы сразу нескольким исследователям в разных концах мира.

Она говорила спокойно и даже с легким юмором, а я смотрела на Алесю и не могла понять, как можно так легко относиться к тем, кто ставил над тобой эксперименты. Может, она уже привыкла, и вообще, если знать об этом с самого детства, то воспринимается это совершенно иначе, но… Нет, я на такое не способна.

- Но ведь обмен информацией был? Если работы были не совсем тайными, ученые делились опытом, какими-то наработками?

- Да, конечно. Но суть в том, что не было единого руководства этими лабораториями, и, в конце концов, они сосредоточились на разных задачах. Многие дублировали друг друга, кто-то занимался уникальными исследованиями. У нас в стране было больше двух десятков таких небольших научно-исследовательских центров. Причем, пойми, вся соль в том, что там никого принудительно не держали. Зачастую использовали образцы собственной крови и тканей. Но не было никаких подопытных кроликов, вот за этим Совет двенадцати присматривал строго. Вторая мировая и нас выкосила знатно, поэтому за тем, чтобы не было лишних потерь, был строжайший учет.

- Что такое Совет двенадцати? – Про эту хрень я слышала впервые, потому встрепенулась.

- Грубо говоря, высший координационный орган всех иных. Мы все на равных, никто больше не пытается подмять под себя другие виды, поэтому было решено все спорные моменты обсуждать коллегиально. Такой системе уже несколько веков. На территории каждой страны он свой, если решаются вопросы, касающиеся всех нас, собираются представители от каждой страны. Но это бывает очень редко, не чаще раза в несколько десятков лет. Ну, и по аналогии с общепринятой структурой общественного управления, на местах это тоже совет двенадцати, но типа городской управы. Кстати, Антон входит в него на уровне нашего региона.

Вот этому я совершенно не удивилась. Потому что было в его работе массовиком-затейником при обладминистрации нечто неправильное. Не тот человек, не тот масштаб.

- И как это все связано с вашим родством? А то, чувствую, мы так до ночи не дойдем до этого момента, - не вытерпев, я тоже поднялась и сделала себя кофе и бутерброд с сыром.

- А ты куда-то спешишь? У нас весь остаток дня впереди. И история длинная и неприятная, так что готовься, - Алеська прожевала салат и продолжила. – В общем, было два родных брата из вампиров, которые тоже кинулись нести доброе и вечное. Один из них был биологом. Тогда генетика по сути была в зачаточном состоянии, но он как раз был одним из первых в стране, кто пошел этим путем. Второй – химик. Так что они прекрасно дополняли друг друга. Понятно, что ими двумя персонал лаборатории не исчерпывался, но ты ведь уже поняла, кто они такие?

- Если правильно думаю, это ваши с Антоном отцы? – Я переоценила свои силы, да и сама тема аппетиту не способствовала, но Булька, составивший нам компанию на кухне, помог с этой проблемой, единым махом слизнув надкусанный бутерброд с ладони.

- Да. Николай Петрович, который мой дядя и который занимался химией, постепенно охладел к работе с геномом, он создал и возглавил свою фармацевтическую лабораторию, которая в девяностых превратилась в принадлежащую его семье компанию. Кстати, она до сих пор прекрасно работает, правда, уже в составе крупного холдинга, но тем не менее. Так что Антон из крайне небедной семьи.

Это меня тоже не удивило, на коррупционера он не похож, а на честную зарплату госслужащего, пусть даже и не последнего звена, такой дом не построишь. Конечно, оставался ещё вопрос, как это можно легально совмещать, но даже я, человек бесконечно далекий от политики, понимала, что при желании – легко.

- А второй брат?

- А второй брат это мой отец. Михаил Петрович… Он как раз всю жизнь положил на изучение генома иных. – Она замолчала, глядя в тарелку и машинально размазывая по ней остатки обеда. – К тому времени, как у него начало реально что-то получаться, уже пошла волна протестов. Дошло, что добром это не кончится, к тому же было несколько… инцидентов. И программу прикрыли, во всяком случае, официально. В принципе, он распоряжение и не нарушил, я родилась через полгода после того, как было решено полностью запретить эксперименты по скрещиванию разных видов. Кстати, Николай Петрович был одним из ярых сторонников запрета генной инженерии, тогда братья серьезно разругались.

- А твоя мать?

- Я не знаю, кто она, - Алеся пожала плечами, будто это вообще не имело значения. Может, и правда смирилась, что никогда не узнает, кто её родил, а может, умеет лучше, чем я скрывать эмоции. Вон сколько лет тренировки дара было. – Знаю, что ведьма, скорее всего, не слабая, но и не из сильнейших. За такими кланы следят, над их детьми трясутся. А если была средних сил, вполне могла и затеряться.

- Ты никогда не пыталась искать её? Может, остались записи, в конце концов, твой дядя может знать… - Она не говорила прямо, но было понятно, что отца уже нет в живых, поэтому упоминать его не стала.

Алеся, рассказывая, вымыла за собой посуду и налила чай, темный и крепкий. Правда, пить даже не попыталась, разве что иногда смотрела в чашку, рассматривая собственное отражение.

- Нет, зачем? Понимаешь, ведьминская сила это женская сила. Ведьма входит в неё родами, и за детей они готовы убивать без раздумий. Если со мной такого не произошло, то либо она мертва, и смысла искать клан нет, потому что не хочу быть обязана кому-то по праву кровного родства, либо я ей изначально была не нужна, и тут ещё проще. Не надо так сочувственно смотреть, у меня было вполне неплохое детство. Я росла не в лаборатории, хотя была там часто, нужно было соблюдать протокол исследования. Ну и просто проходить тестирования, да много всякой ерунды. Но жила я с отцом, училась в школе, хотя и не ходила в неё в общепринятом смысле, так что вела вполне человеческую жизнь. Мне было лет пять, когда я познакомилась с Антоном. Отношения с братом у отца были очень натянутые, а вот племянника он любил. Не скажу, что мы часто виделись, но общались. Когда мне исполнилось шестнадцать, у отца случился инсульт.