Наша вина - Мерседес Рон

с моих уст. Да, мне хотелось, чтобы ты страдала так же, как страдал я, но никогда, Ноа, никогда я не сомневался, что ты женщина всей моей жизни.

Я открыла глаза.

– Я бросил Софию, Ноа.

Мое сердце бешено забилось при мысли о них, о тех ночах, когда я плакала в своей постели, видя их в журналах или по телевизору. Когда Ник сказал, что она была для него лучшей женщиной, более зрелой, умной… Все это было живо в памяти, и я знала, что это всегда будет занозой в моем сердце.

– Тебе не следовало, – я не смотрела на него, когда говорила, но его рука обхватила мой подбородок, заставляя поднять взгляд. Он не понимал моих слов, но я продолжала говорить. – Николас, ты не сможешь забыть, что я изменила тебе, и я не смогу снова тебя потерять… Я боюсь, так боюсь, что мы снова не сможем быть вместе.

– Позволь доказать тебе, что я говорю чистую правду, Ноа.

Я покачала головой, и тогда он взял мое лицо в свои руки и поцеловал меня так, как хотел с тех пор, как мы расстались. Его губы коснулись моих, сначала один, а затем два раза. Его язык вошел в мой рот, и я растаяла от его вкуса, от ощущения его в моем теле, его рука обвила мою талию, а мои ноги обхватили его бедра. Он прикусил мою губу, пососал ее, а затем поцеловал, ожидая от меня ответа, который не последовал. Его слова парализовали меня, это был момент, когда я увидела свет в конце туннеля, но также поняла, что, чтобы добраться туда, мне придется преодолеть всевозможные препятствия, которые не уверена, что смогу преодолеть.

Затем Николас отстранился от моего рта и опустил меня на землю.

– Последние несколько дней ты даже не прикасался ко мне… Я думала…

– Я не прикасался к тебе, потому что если бы начал, то уже не смог бы остановиться, – оправдывался он, прислоняясь ко мне лбом. – Я хотел дать тебе больше свободы, не хотел заставлять делать то, чего ты не хотела…

У меня пропал дар речи.

– У меня будет ребенок от тебя, Ноа, – сказал он, глядя мне в глаза. – И я буду с тобой, сколько бы времени ни потребовалось, чтобы доказать, что я никуда не уйду.

Боже мой… он серьезно? Были ли его слова правдой? Я любила этого человека всей душой и хотела только, чтобы он снова любил меня, как я любила его.

– Давай помедленнее, Ник, – сказала я, он сел и с улыбкой посмотрел в мои медовые глаза.

– Лучше начнем с нуля, – решил он.

43

Ник

Я помог ей собраться. Пока Ноа ходила по комнате, я украдкой наблюдал за ней с благоговением. Я понимал, что будет трудно доказать серьезность моих намерений, особенно после того, как я практически поклялся ей, что мы больше никогда не будем вместе. Но это все не имело значения для меня. В глубине души я всегда надеялся, что что-то произойдет, и что причина, заставившая меня вернуться к ней, будет достаточно уважительной, чтобы я не чувствовал, что изменяю себе.

Моим самым большим страхом всегда было навсегда потерять ее. Я думал, что, расставшись, мы поступили правильно. Мне было нелегко прощать, в этом Ноа была права: моя собственная больная раком мать все еще боролась за мое прощение, и я все еще боролся с собой, чтобы простить ее.

«Прости», всего одно слово… и, черт возьми, такое важное. Я полностью открыл Ноа свое сердце, и теперь, после того, как узнал, каково это, терять, зная, что теперь есть веская причина снова быть вместе, я был уверен как никогда.

Я продолжал думать, что расставание было меньшим злом, по крайней мере, верил это. Я действительно верил, что Ноа ничего не могла сделать, чтобы изменить мое мнение, и теперь я понял, что есть что-то, что может полностью опровергнуть мою убежденность. Я всегда был за второй шанс. Мой отец всегда предпочитал свое дело мне, даже теперь, узнав всю историю, я понял, что он любит свою нынешнюю жену больше, чем когда-либо любил собственного сына. Для моей матери, которая бросила меня, чтобы быть с другим мужчиной, месть отцу была превыше, чем любовь, которую она якобы чувствовала ко мне… А Ноа… У Ноа были проблемы посерьезнее, чем мои, и, как бы она ни пыталась заставить меня поверить, что безумно любит меня, мне легче было ожидать худшего, не верить ее словам о любви и молиться, чтобы все обошлось хорошо. Я прекрасно осознавал, что наши проблемы и неуверенность в конечном итоге привели нас к тому состоянию, в котором мы сейчас находимся, и спустя почти двадцать пять лет я наконец обнаружил то, чего мне не хватало, чтобы поверить, что любовь возможна и что может быть кто-то, для кого я превыше всего.

Ребенок был моей надеждой на любовь. А человек, который подарит его мне, любил меня всем сердцем. Как я могу не простить ее? Как могу не оставить прошлое позади, когда она дала мне то, в чем я всегда, даже не подозревая, нуждался с тех пор, как увидел ее?

Наконец-то я почувствовал покой, покой в душе и покой в уме. Словно внезапно буря, охватившая мой мир, рассеялась, оставив вместо себя сияющее солнце, которое даже ослепило меня. Думаю, именно таково было настоящее прощение. Бесконечный покой… безусловная любовь.

В ее квартире я держал чемодан с вещами и нервно наблюдал, как она ходит, доставая вещи из коробок и желая начать расставлять их по полкам. Когда я увидел, как она взбирается на стул, чтобы добраться до полки, у меня едва не случился сердечный приступ. Я подошел, взял ее на руки, чтобы поставить на пол до того, как она упадет.

– Черт возьми, Ноа! – воскликнул я, ставя ее на пол и забирая из ее рук то, что она пыталась положить наверх. – Сегодня первый день после нескольких недель постельного режима, ты можешь хоть немного расслабиться?

– Просто я нервничаю и не могу стоять на месте, прости, – извинилась она и отстранилась от меня, как будто моя близость обожгла ее. Я наблюдал за ней краем глаза, как она пересекла комнату, пока не оказалась как можно дальше от меня.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я провел здесь ночь? – спросил я, не желая покидать ее.

Теперь мне будет очень трудно с ней расстаться, черт, я хотел забрать ее к себе, заботиться о ней и давать все, что ей нужно.

Прежде чем она успела ответить на мой вопрос, дверь в квартиру открылась, и вошли Лайон и Дженна, оба с сияющими улыбками на лицах. Они держали в руках связку синих воздушных шаров.

– Мальчик!

Я удивленно посмотрел на Ноа, она пожала плечами, улыбаясь. Дженна бросилась к ней, чтобы обнять, отпустив воздушные шары, которые взлетели и ударились об потолок. Лайон подошел ко мне с маленьким бледно-голубым медвежонком и протянул его с ухмылкой.

– Значит, ты теперь папа, да? – сказал он, и я почувствовал комок в горле, когда услышал это слово.

Боже… Я стану отцом, мне пора привыкнуть к этой мысли.

– Мы должны отпраздновать это! – предложила Дженна, хлопая в ладоши и через секунду притягивая меня к себе. – Если ты не сделаешь меня крестной, я расскажу твоему сыну про тебя все самое плохое. – Она наклонилась, чтобы прошептать мне это на ухо, и я воспользовался случаем, чтобы потянуть ее за волосы. – Куда вы хотите пойти? Мы можем поужинать, или пойти в паб, или даже уехать на выходные. Думаю, это подходящий повод для веселья!

Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что Ноа всего этого совсем не хотела. Мы ведь не планировали ребенка, и, как бы ни были счастливы, я знал, что Ноа хотела бы, чтобы все шло как обычно. Наконец-то она могла вести нормальную жизнь, и первое, что хотела, это вернуться к учебе, работе и прогулкам. Ни слова о ребенке.

Я не хотел слишком обременять ее этой темой, знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что рано или поздно она свыкнется с этой мыслью, но на нее нельзя было давить. Я только надеялся быть рядом с ней, когда это произойдет.

– Можно пойти потанцевать, – предложил я, подавляя желание уложить Ноа в постель и оставить под одеялом. Ноа удивленно посмотрела на меня. – Как вам предложение?

На ее губах появилась улыбка, и я почувствовал, как мое сердце на мгновение перестало биться.

– Да, было бы здорово, – сказала она, счастливая впервые с тех пор, как мы вышли из кабинета врача.

Дженна