Мне душу рвет чужая боль - Владимир Колычев

– Имя агента? Его телефон?

Степан открыл рот, недоуменно глядя на начальника. Нужно было быть дилетантом, чтобы задавать такие вопросы, и полным идиотом, чтобы ждать на них ответ.

– Зачем вам это? – ему пришлось сглотнуть слюну, чтобы смочить пересохшее горло.

– А чтобы узнать, врете вы, товарищ подполковник, или нет?

У Степана просто не было слов. И заглянувший в кабинет Комов неожиданно спас положение.

– Степаныч… – начал было он, но осекся, глянув на Одинцова. – Э-э, здравия желаю, товарищ полковник. Что с глазом?

– А что у вас с совестью, товарищ майор? – набросился на него полковник. – Без спроса врываться в мой кабинет!..

– Так это, убийство же!

– Кого убили? – начальственно нахмурил брови Одинцов.

– Э-э, не знаю, – вытаращился на него Федот.

– Так узнайте! Срочно разберитесь и доложите! Три минуты у вас есть. Время пошло!

Комов огорошенно посмотрел на Степана и закрыл за собой дверь.

– Трех минут мало, – покачал головой Круча. – Нужно еще заявление от убитого принять. Это минут пять. Регистрация, все такое, это еще минут десять. Можно, я пойду ему помогу?

– Что поможете? Заявление писать? Пусть сам пишет!

– Убитый?

– Да, убитый. Он что, писать не уме… Круча, ты чего мне голову морочишь? – покраснел со стыда Одинцов.

Чем заслужил один маленький плюсик в короткую графу собственных достоинств. Если глупец умеет краснеть, значит, он еще не совсем потерян для общества…

Мужчина лежал посреди комнаты, а в груди, в районе сердца, алела небольшая и, судя по всему, очень глубокая дырочка. Глаза широко раскрыты, и не совсем понятно, что за чувство застыло в них – то ли предсмертный ужас, то ли удивление, замешанное на смехе.

– Что это, пулевое отверстие? – с сомнением спросил Степан, рассматривая рану.

– Непохоже, – мотнул головой Комов.

– Больше похоже на штыковой удар, – сказал криминалист.

– Здесь что, красные проходили? Или белые?

– Это мог быть стилет с граненым клинком… Судя по всему, удар был нанесен под прямым углом, с большой силой. Как будто рапирой его ударили…

– Так что, рапира, штык или все-таки стилет?

Криминалист многозначительно посмотрел на Комова, давая понять, что его вопрос пока остается без ответа.

– Ты личность убитого установил? – спросил Степан, с покровительственной насмешкой глянув на Федота.

– Установили. Но кое-кому пока что не доложили. Строгачев Алексей Павлович, шестьдесят седьмого года рождения, холост, прописан в поселке Жуковка Московской области, на Рублевке, если короче… Документы при нем были, и деньги тоже…

– Прописан в Жуковке, а здесь что, интересно, делал…

– Знакомый, кстати, адресок, – осматривая квартиру, сказал Кулик. – Если помните историю с гражданином Шведовым…

– Ну, помним, как забыть, – кивнул Комов и на мгновение осененно застыл: – Вот и я думаю, что адресок знакомый… Эту квартиру Неверова купила, чтобы Шведов ее отделал. В смысле, квартиру… Ну да, ну да… Да, тесен мир, снова узкая тропинка. Шведова нужно искать и Неверову…

– Мы за ними, а Строгачев пока пусть заявление напишет, – усмехнулся Кулик в пику оплошавшему Одинцову.

– И где их искать? – спросил Федот.

– Я думаю, по адресу покойного мужа, гражданина Неверова. Если, конечно, она вступила в права наследования.

– Выясним, все выясним…

Степан вышел из квартиры, спустился в консьержную, где, застыв от внутреннего напряжения, сидела дородная женщина лет пятидесяти. Конечно же, она знала об убийстве и ее уже опросил следователь оперативной группы. Но это было только начало.

– Здравствуйте… – благодушно улыбнулся Круча и многозначительно замялся: – Э-э…

– Алевтина Дмитриевна, – подсказала она, приподнимаясь со стула.

– Я так понимаю, вы догадываетесь, что я хочу от вас узнать.

– Догадываюсь, но я не знаю, кто убил. И ничего не видела. Труп обнаружила Мотылева, соседка Неверова. Дверь была открыта…

– Да вы не волнуйтесь, вас никто ни в чем не подозревает… Вы мне скажите, где сама гражданка Неверова?

– Не знаю… Я звонила Кротовой, она позавчера дежурила. Она ее видела. А вчера Мария Юрьевна была на смене, она ее не видела. И я не видела…

– Алевтина Дмитриевна, вы даже не представляете, какой бальзам льете мне на сердце. Сами позвонили сменщице, сами все узнали. Побольше бы таких сознательных граждан… Значит, Кротова видела Неверову…

– Да, позавчера ночью… Сначала Валентин пришел, а потом она…

– Валентин Шведов?

– Да, Шведов.

– Он постоянно живет здесь?

– Нет, здесь он редкий гость. Последний месяц вообще не появлялся.

– И вы знаете его по имени и фамилии?

– Ну как не знать! – неожиданно зарделась женщина. – Такой парень!..

– Какой такой?

– Вежливый такой, обходительный. Работал здесь, теперь вот с Неверовой живут… Она в него влюбилась. В такого нельзя не влюбиться. Красавец мужчина, что и говорить…

– Вы говорите, он с Неверовой живет?

– Да, где-то на Рублевке. Он у нее как бы телохранитель. Как бы. Но мы-то понимаем, что это видимость. У нее мужа убили, год еще не прошел. Им без видимости нельзя…

– Значит, сначала Валентин приехал, потом Неверова…

– Да, сначала он, потом она… Они обычно вместе ездят, но в этот раз то ли поссорились, то ли еще что… Ирина Марковна сказала, что Кристина подшофе пришла. Пошатывалась, говорит… Она в квартиру поднялась, а через час какой-то мужчина появился, сказал, что ему Кристина нужна, поднялся к ней…

– Что за мужчина?

– А вы у нее спросите, она сейчас должна подойти, она здесь недалеко живет.

Ждать пришлось недолго. Ирина Марковна оказалась пожилой и достаточно бодрой для своего возраста женщиной. И отзывчивой, если не поленилась прийти к месту происшествия. Но скорее всего любопытной…

Степан завел с ней речь о мужчине. Она сказала, что мужчина был хорошо под мухой и вел себя агрессивно.

– Я хотела милицию вызвать, но испугалась. Уж больно свирепый, так бандиты себя ведут… Но одет был хорошо. И пахло от него коньяком, а не водкой. И еще телохранитель с ним был…

– А вы бы не могли подняться со мной?

Вопрос этот Степан задал для приличия. И так было видно, что женщина о том только и мечтает, чтобы поскорей поглазеть на убитого.