Креольские ночи - Сабрина Джеффрис

– Успокоительные средства? – Джулия Ванье нахмурилась.

Элина сделала несколько шагов и остановилась.

– Да, мадам, ча… чай и холодный компресс.

Джулия улыбнулась:

– Ах да. Всесильное средство Сесилии от бессонницы. Входи. Она очень огорчится, если я не воспользуюсь ее снадобьем.

Элина вошла. Джулия Ванье жестом указала ей поставить поднос на столик возле кровати. Затем поднялась и расположилась на постели, откинувшись на подушки.

– Теперь ты приступишь к лечению? – спросила Джулия Ванье, с любопытством глядя на Элину.

– Сесилия сказала, что вам следует выпить чай, а затем я приложу вам на голову холодный компресс.

Женщина рассмеялась:

– Она, конечно же, забыла упомянуть о главном.

– Мадам?

– Ты должна расчесать мне волосы. – И поскольку Элина выглядела озадаченной, тихо добавила: – Это расслабляет и успокаивает. Сесилия дает мне травяной чай, кладет мне компресс с ароматным настоем на голову и расчесывает волосы. Она не сказала о расчесывании волос, видимо, полагая, что такая обязанность унизит тебя. Она убеждена, что ты настоящая леди.

Элина знала о взглядах Сесилии. Но не придавала им значения и не поощряла, поскольку старалась быть незаметной. Ведь она сможет сбежать из Нового Орлеана лишь при условии, что никто не обратит на нее внимания. Иначе Рене разыщет ее.

– Иногда Сесилии приходят на ум забавные идеи, – пробормотала Элина, наливая в чашку чай и протягивая его хозяйке.

– Совершенно верно. Но Сесилия не совсем ошибается. Я вижу, ты хорошо воспитана. То, как ты говоришь, как держишься, как двигаешься – все свидетельствует об этом. Ты, вероятно, из состоятельной семьи?

Элина, нервно закусив губу, взяла смоченный водой кусок ткани и расческу и подошла к кровати.

– Да. Но это было давно.

– Они потеряли свое состояние, разорились? Твой отец был мотом? – спросила Джулия Ванье, поворачиваясь на бок, чтобы дать возможность Элине добраться до ее волос.

В тоне женщины звучала горечь, но она, конечно же, не знала, кто отец Элины. В этом девушка не сомневалась.

– Нет, – ответила Элина как можно спокойнее. – Отец был кормильцем семьи. Коммерсантом. – Она сказала правду, хотя он больше имел дело с лошадьми, чем с товарами. – Но стоило ему… стоило ему умереть, как все изменилось.

Элина присела на край кровати, положила компресс на лоб мадам и начала расчесывать ее длинные темные волосы.

– После смерти отца осталось много долгов? Элина вздохнула:

– Нет, это брат залез в долги. Но все это в прошлом и теперь не имеет никакого значения. Ни отца, ни брата нет в живых.

В течение нескольких минут Элина водила гребнем по длинным темным прядям мадам.

«Они так отличаются от маминых золотисто-каштановых волос», – думала Элина, в то время как ее пальцы старались распутать узелок. Волосы Джулии Ванье были густыми и темными, как патока. Они напоминали волосы Рене.

Ее руки замерли, когда ока вспомнила ощущение от волос Рене между пальцев. Она могла бы нарисовать его, наблюдающего за ней с глубокой страстью во взгляде.

Как она скучала по нему! Знай, она, что будет так страдать, покинула бы его?

Несомненно. Не лучше ли испытать небольшую боль сейчас, чем гораздо сильнее страдать потом, когда он ее бросит?

Она поступила правильно.

Элина снова принялась расчесывать волосы мадам.

– Мне так приятно, – промолвила Джулия Ванье. – Оказывается, я нуждалась в снадобьях Сесилии в большей степени, чем могла себе представить. А ты так хорошо управляешься с ними.

– Я рада, что могу помочь, – вежливо произнесла Элина, предаваясь воспоминаниям о Рене и их последней поездке верхом. По рассеянности она начала растирать виски мадам, как растирала их своей матери, и почувствовала, что Джулия Ванье расслабилась под ее пальцами.

– Мне сейчас так спокойно. Давно уже так не было. У меня столько проблем. С сыном, братом… и еще много других. Я совсем не отдыхаю.

Упоминание о Рене заставило Элину напрячься. Она с трудом удержалась, чтобы не спросить, чем докучает ей брат.

– Как бы то ни было, – продолжала мадам внезапно посуровевшим голосом, словно рассердившись на себя за то, что слишком много сказала, – я не хочу надоедать тебе жалобами пожилой женщины. Лучше расскажи, как ты очутилась в Новом Орлеане?

– Мы с братом приехали после смерти мамы… – неуверенно начала девушка. – Отец отправился сюда по делам, и мы не имели от него известий. А наша ферма… наша ферма сгорела дотла, поэтому мы были вынуждены приехать сюда в поисках отца, но оказалось, что он тоже умер.

– Смерть твоей матери была как-то связана с отсутствием отца?

Элина помолчала, затем с горечью ответила:

– Да. – Ее глаза наполнились слезами.

– Она, должно быть, сильно его любила, – прошептала Джулия Ванье.

– Очень сильно. – Эта женщина на редкость проницательна.

– А ты когда-нибудь была влюблена? – неожиданно спросила мадам.

Вопрос поразил Элину. Разумно ли довериться сестре человека, которого Элина любит? Но Джулия Ванье никогда не узнает, кого именно любит Элина.

– Да, я была влюблена, – пробормотала девушка.

– А приходилось ли тебе из-за любви поступать так… совершать поступки, которые ты считала неправильными?

Элина похолодела, начиная подозревать, что женщина знает о ней и Рене больше, чем она ей открыла.

– Я… я думаю, да. Джулия Ванье вздохнула:

– Ну что ж, значит, я не единственная…

Интересно, что могла совершить эта женщина? Такая серьезная и почтенная? Неужели она скрывает скелет в своем шкафу? И был ли отец Элины тем человеком, из-за которого Джулия Ванье неправильно себя повела?

– Я любила своего мужа, – сказала Джулия. – Очень сильно его любила. Но… но он часто бывал в отъезде, иногда по нескольку месяцев. Когда он находился здесь, о лучшем спутнике жизни и мечтать было нечего. Хотя порой казалось, что его мысли витают где-то далеко. В такие моменты мое сердце сжималось от боли. Но я не решалась задавать ему вопросы. Он был очень гордым. Однако я понимала, что у него проблемы. Когда он бывал таким, я не могла понять, помнит ли он вообще, что я существую.

Буря эмоций закипела в груди Элины. Ей тоже приходилось сталкиваться со странными перепадами в настроении Филиппа Ванье. Его долгое отсутствие наводило на мысль, что он разлюбил ее, Алекса и маму. Но это чувство сразу же исчезало, когда он возвращался с подарками, сияя своей неподражаемой улыбкой. Потом настроение его снова менялось, казалось, мысли его витают где-то далеко.