Путешествие вокруг света на корабле «Бигль» - Чарльз Роберт Дарвин

Когда кондоры непрерывно кружатся стаей над каким-нибудь местом, полет их очень красив. Я не припомню, чтобы хоть одна из этих птиц когда-нибудь хлопала крыльями, за исключением момента взлета. Близ Лимы я, не сводя глаз, около получаса наблюдал за несколькими кондорами: они описывали большие кривые линии, носились кругами, спускались и поднимались, ни разу не взмахнув крыльями. Когда они скользили низко над моей головой, я внимательно следил наискосок за очертаниями каждого из больших маховых перьев обоих крыльев; при малейшем колебательном движении эти отдельные перья казались бы слившимися воедино, но они были отчетливо видны на фоне синего неба. Голова и шея двигались часто и как будто с усилием, распростертые крылья служили, по-видимому, точкой опоры для движений шеи, туловища и хвоста.

Перед снижением птица на миг складывала крылья, а когда вновь распускала их, уже с иным наклоном, то момент, приобретенный при быстром снижении, как видно, уносил птицу вверх равномерным и неуклонным движением бумажного змея. В том случае, когда птица парит, движение ее должно быть настолько быстрым, чтобы воздействие наклонной поверхности ее тела на воздух могло уравновесить ее тяжесть. Сила, необходимая для поддержания момента в теле, движущемся в горизонтальной плоскости в воздухе (где трение так мало), не может быть велика, а кроме этой силы ничего больше и не требуется. Надо полагать, что движения шеи и туловища кондора для этого достаточно. Но как бы там ни было, когда такая большая птица часами без всякого видимого усилия кружится и скользит над горами и реками, то зрелище это поистине изумительно и прекрасно.

29 апреля. С небольшого возвышения мы радостно приветствовали белые вершины Кордильер, проглядывавшие иногда сквозь темный облачный покров. В течение нескольких последующих дней мы продолжали продвигаться вперед медленно, так как течение реки было очень извилисто и загромождено громадными обломками различных древних сланцевых пород и гранита. Равнина, примыкающая к долине, здесь возвышалась почти на 1100 футов над рекой и сильно изменилась по своему характеру. Хорошо окатанные порфировые голыши лежали вперемежку с многочисленными огромными угловатыми обломками базальта и первичных пород.

Один из тех эрратических валунов, которые я заметил, лежал в 67 милях от ближайшей горы; другой, измеренный мной, был площадью в 5 квадратных ярдов и выступал на 5 футов из гравия. Края его были так угловаты, а размеры до того велики, что сначала я принял его за камень in situ [в коренном залегании] и вытащил компас, чтобы определить направление его кливажа. Равнина здесь была не совсем такая гладкая, как ближе к берегу, но все еще не было заметно никаких следов какого-либо значительного переворота. При таких обстоятельствах я считаю совершенно невозможным объяснить перенос этих гигантских каменных громад за столько миль от места их первоначального залегания какой-нибудь иной теорией, кроме теории плавучих айсбергов.

За последние два дня нам попадались следы лошадей, а также несколько мелких вещей, принадлежавших индейцам, например куски плаща и пучок страусовых перьев, но все это, по-видимому, давно лежало на земле. Между тем местом, где индейцы так недавно переправились через реку, и этой местностью – правда, между этими местами много миль – страна кажется совсем необитаемой. Сперва, ввиду обилия гуанако, меня это удивило; но дело объясняется каменистым характером равнин, не позволяющим сколько-нибудь долго гнаться по ним за дичью на неподкованной лошади. И все-таки в двух местах этой глубоко внутренней области я нашел небольшие кучи камней, и мне кажется, что они не могли образоваться случайно. Они были сложены на возвышенных местах гребня самого высокого лавового утеса и походили на те, что мы видели близ бухты Желания, только были меньше по размеру.

4 мая. Капитан Фицрой решил не вести шлюпки дальше вверх по реке, которая стала очень извилистой и быстрой; кроме того, весь вид местности не внушал желания идти дальше. Повсюду мы видели те же предметы, тот же унылый ландшафт. Мы находились теперь в 140 милях от Атлантического океана и примерно в 60 от ближайшего залива Тихого океана. Долина в этой верхней своей части расширялась в обширную котловину, ограниченную с севера и с юга базальтовыми платформами, а впереди виднелась длинная цепь одетых снегом Кордильер.

Однако мы смотрели на эти величественные горы с сожалением, потому что нам приходилось ограничиться лишь догадками об их природе и естественных произведениях, вместо того чтобы, как мы надеялись, стоять на их вершинах. Не говоря уже о бесполезной потере времени, которой стоила бы нам попытка подняться хоть немного выше по реке, мы уже несколько дней получали половинный хлебный паек. Хотя и этого было бы достаточно нетребовательному человеку, но после тяжелого дневного перехода такой еды маловато; неотягченный желудок и легкое пищеварение – вещи, о которых хорошо рассуждать, но которые очень неприятны на деле.

5 мая. Перед восходом мы пустились в обратный путь. Мы неслись вниз по течению с большой скоростью, делая узлов десять. За этот один день мы прошли то, что стоило нам при подъеме пяти с половиной дней тяжелого труда. 8-го числа, после 21-дневного путешествия, мы добрались до «Бигля». Все, кроме меня, имели основание быть недовольными; но мне экспедиция принесла знакомство с интереснейшим разрезом великой третичной формации Патагонии.

* * *

1 марта 1833 г. и во второй раз 16 марта 1834 г. «Бигль» становился на якорь в заливе Баркли, у острова Восточный Фолкленд. Архипелаг расположен почти на той же широте, что и вход в Магелланов пролив; он занимает площадь 120 на 60 географических миль – немногим больше половины Ирландии. После того как за обладание этими жалкими островами спорили между собою Франция, Испания и Англия, они остались необитаемыми. Буэнос-Айресское правительство продало их затем одному частному лицу, но пользовалось ими так же, как до того старая Испания – для поселения преступников. Англия заявила о своих правах на острова и захватила их. Англичанин, оставленный охранять флаг, был убит. Затем туда послали британского офицера без всякой вооруженной поддержки, и когда мы прибыли, то нашли его во главе населения, бо́льшую половину которого составляли беглые мятежники и убийцы[180].