Всему виной страсть - Кэролайн Линден

Джерард сел в кресло напротив.

— Вы полагаете, что ваш тесть и есть тот самый человек, о котором писала моя жена?

— От Аллентона до Бата путь неблизкий, — не отвечая на вопрос, сообщил гость. — Почти двадцать миль. Я приехал вчера и намерен сегодня же вернуться.

— Благодарю за любезность. Но уверяю вас, ответного письма было бы вполне достаточно.

— Нет, не в этом случае. — Ноллуорт постучал себя по носу — длинному и заостренному. — Здесь требуется осмотрительность, молодой человек. — Джерард вопросительно приподнял бровь, но Ноллуорт словно и не заметил его мимики, а лишь поудобнее устроился на диване. — Да, я знаком с человеком, о котором писала ваша жена.

— Рад это слышать, — сказал Джерард, не показывая удивления. — Что вы можете мне о нем рассказать?

Старик поморщился.

— Это зависит от того, что вы надеетесь от меня услышать.

Ноллуорт, оказывается, был игрок. Он один знал, что за карты у него на руках, и рассчитывал сорвать куш. Сколько именно он намерен выиграть — оставалось пока неясным, но Джерард не сомневался, что его собеседник уже определился с суммой. Превосходно. Джерард никуда не торопился. Он умел выжидать. Джерард вальяжно откинулся на спинку кресла. Он тоже был игроком и умел вести игру с непроницаемым выражением лица.

— Я надеюсь услышать правду, — ответил Джерард.

— Правда! — блеснув глазами, воскликнул Ноллуорт. — Верткая зверушка, эта правда, вы не находите, молодой человек? Думаешь, что вот она — у тебя в руках, ан нет.

— Это так, — спокойно согласился Джерард.

— Посмотришь на нее в одном свете — она такая, а в другом — она выглядит совсем не так. Правда — самое неуловимое существо в мире.

Какое-то время они молча изучали друг друга.

— В каких отношениях вы состоите с преподобным Огилви? — наконец спросил Джерард.

Ноллуорт усмехнулся:

— В родственных. Моя жена — его дочь. Его единственный ребенок.

— Тогда вы знаете, где я могу его найти.

— Конечно, — сказал Ноллуорт, широко улыбаясь. — Его нетрудно найти. Он находится в одном месте уже лет десять, а то и больше. Вы можете найти его на церковном погосте, он лежит под могильной плитой, которая встала мне в копеечку.

Именно на это Джерард и надеялся. Огилви был мертв, что не особенно его удивляло, поскольку сейчас ему бы было далеко за восемьдесят. Хорошая новость. Пожалуй, еще приятнее было бы узнать, что Дороти Коуп лежит на том же погосте уже лет сорок.

— Приношу свои искренние соболезнования вашей жене, — вежливо сказал Джерард. — Вы оказали мне большую любезность, не поленившись приехать в Бат, чтобы лично сообщить мне об этом.

Ноллуорт тоже откинулся на спинку дивана.

— Да, действительно. Могу представить, как я вас порадовал этой новостью.

— Вы меня не порадовали и не огорчили, — без запинки солгал Джерард. — Лишь сообщили ранее неизвестный мне факт.

— А, так вы просто собираете факты, — глумливо протянул Ноллуорт. — Это совсем другое дело.

Итак, в запасе у него был еще один козырь.

— Как писала вам моя жена, я занимаюсь исследованием одного эпизода семейной истории. Имя преподобного Огилви там появляется, но всего раз. Я надеялся, хотя и слабо, что преподобный Огилви может помочь мне найти ответы на мои вопросы. Но событие, меня интересующее, произошло много лет назад, и поскольку джентльмен ушел в мир иной… — Джерард развел руками. — Надежде моей не дано осуществиться. Жаль, но тут ничего не поделаешь.

— Семейная история. — Ноллуорт вновь одарил Джерарда своей жутковатой улыбкой. Улыбаясь, он напоминал рептилию — нечто среднее между крокодилом и жабой. — Да, могу представить, как вы разочарованы. — Он почесал подбородок. — Мне стало любопытно, с какой стати кому-то пришло в голову искать моего драгоценного тестя. Ваше письмо встряхнуло мне мозги, надо сказать. Вы не могли быть его приятелем, иначе вы бы знали, что он мертв, и скорее всего радовались бы, что теперь его грызут черви.

Джерард сдержанно кивнул:

— Вы правы. Я лично не был с ним знаком.

— Да, не были. — Глаза визитера, наполовину прикрытые лишенными ресниц веками, злорадно блеснули. Джерард легко мог представить его читающим заклинания в глухой чащобе над котлом, в котором булькает какое-то жуткое варево. — Если бы вы были знакомы с покойным Огилви, вы бы знали, что Билли мог дать фору самому дьяволу. Вы бы знали, что он и старушку бы согласился через улицу перевести лишь для того, чтобы обчистить ее карманы. Все, кто хоть мало-мальски знал Билли, держали с ним ухо востро. — Губы Ноллуорта растянулись в ухмылке. — Но откуда вам его знать — вы парень молодой. Слава Билли закатилась до того, как вы родились. Он, скорее, одного возраста с вашим отцом.

Карета проехала мимо дома, и стук колес по булыжной мостовой показался особенно громким в наступившей пронзительной тишине.

— Да, — ровным голосом сказал Джерард. — Думаю, так оно и есть.

— Не каждый день получаешь письма от сына герцога, скажу я вам. Что, хотелось бы знать, может птица такого высокого полета хотеть от Билли? — Внезапно Джерард решил, что глаза у Ноллуорта не похожи на птичьи — то были глаза змеи, хладнокровной, голодной змеи. — Я не люблю суетиться. И не пожалел времени на то, чтобы выяснить, не водят ли меня за нос. Часа, потраченного на чтение лондонских газет, мне хватило, чтобы догадаться, что меня вовсе не дурачат. Что все куда серьезнее, чем можно было бы подумать. — Он наклонился вперед, вытянув морщинистую черепашью шею. — Старый Билли держал у себя ключ к решению дилеммы Дарема, верно?

Под скулой Джерарда непроизвольно дернулся желвак.

— Если это и так, можете не беспокоиться — этот ключ лежит вместе с ним в могиле. Мой отец не из тех, кто забывает спрятать концы в воду.

Ноллуорт тоненько и противно захихикал.

— Но один конец он спрятать не сумел, верно?

Один очень длинный и очень заметный конец, за который так удобно ухватиться. И который так и норовит обвиться вокруг шеи его сына.

— Я не стал бы этого утверждать. — Джерард щелкнул пальцами. — Но если мой отец и не обрубил один конец, мы с братьями сделаем это за него — подсечем под самый корень. — Он улыбнулся предостерегающе. — Ведь мы — плоть от его плоти.

Визитер скривил губы в подобии улыбки.

— Тоже любите погрешить, верно? Полагаю, сыну аристократа многое может сойти с рук. На грехи молодости общество смотрит сквозь пальцы, если, конечно, этот грешник не… бастард.

Ему ничего не стоило сломать эту тонкую морщинистую шею. У Джерарда зачесались руки. Свернуть этому хмырю шею просто для того, чтобы посмотреть, как с его физиономии будет сползать эта гнусная ухмылка.

— Советую вам об этом не забывать, — словно не услышав последней реплики визитера, напомнил Джерард.