Комната с привидениями - Чарльз Диккенс
Шрифт:
Интервал:
Это были счастливейшие дни моей жизни, и я надеюсь, что они были счастливейшими и для моих друзей. Джек Гувернер, человек недюжинных талантов, стал шеф-поваром и готовил нам блюда, лучше которых мне пробовать еще не доводилось, включая и бесподобные карри. Сестра моя была кондитером. Мы со Стерлингом исполняли роль кухонных мальчиков на побегушках, а при особых случаях шеф-повар привлекал мистера Бивера. У нас хватало работы и помимо домашнего хозяйства, но в доме ничто не находилось в небрежении, а между нами не было никаких ссор и размолвок, и наши совместные вечера протекали столь приятно, что у нас имелась по крайней мере одна причина не торопиться расходиться по постелям.
Первое время у нас было несколько ночных тревог. В первую же ночь ко мне постучался Джек Гувернер с диковинной корабельной лампой в руках, похожей на жабры какого-то глубоководного морского чудовища, и уведомил меня, что собирается подняться на главный клотик и снять флюгер. Ночь выдалась ненастная, и я воспротивился, но Джек обратил мое внимание на то, что скрип флюгера напоминает жалобный плач и, если его не убрать, может показаться кому-нибудь воем призраков. Так что мы в сопровождении мистера Бивера залезли на крышу, где ветер едва не сбил меня с ног, а потом Джек, лампа и замыкающий мистер Бивер вскарабкались на самый конек крыши, примерно в двух дюжинах футов над каминными трубами, и там без всякой опоры стали преспокойно отдирать флюгер, пока наконец от ветра и высоты оба не пришли в такое прекрасное расположение духа, что, казалось, никогда не слезут. На следующую ночь они вернулись туда снять колпаки над трубами, на следующую — убрать хлюпавший и булькавший водосток, потом еще выдумали что-то. И еще несколько раз оба без малейших раздумий выскакивали прямо из окон своих респектабельных спален, чтобы «исследовать что-то подозрительное в саду».
Все мы свято придерживались соглашения и ничего друг другу не рассказывали. Единственное, что мы знали, — это если какую-нибудь спальню и посещали духи, то никто от этого хуже не выглядел. Пришло Рождество, и мы устроили замечательный рождественский пир (все до единого помогали готовить пудинг), и настала Двенадцатая ночь, и запаса миндаля и изюма нам хватило бы до скончания дней, а наш пирог являл собой поистине великолепное зрелище. И вот когда все мы расселись вокруг стола у огня, я огласил условия нашего договора и вызвал первого призрака.
Призрак комнаты с часами
Мой кузен, Джон Гершелл, сперва покраснел, потом побледнел и, наконец, признался, что не может отрицать: комната его и в самом деле удостоилась посещения некого духа — женщины. В ответ на наши дружные расспросы, был ли тот дух ужасен или безобразен, кузен мой, взяв жену за руку, решительно ответил:
— Нет.
На вопрос же, видела ли этого Духа его жена, он ответил утвердительно.
— А говорил ли он с вами?
— О да!
Касательно же вопроса, что именно сказал дух, Джон виновато проговорил, что предпочел бы предоставить право ответа своей жене, поскольку та справится с этим делом не в пример лучше его. Тем не менее, сказал Джон, она заставила глаголить от имени духа именно его, а посему ему ничего не остается, кроме как приложить к тому все усилия, уповая, что в случае чего она его поправит.
— Считайте, — добавил он, наконец приготовившись начать рассказ, — что дух — это и есть моя жена, сидящая рядом с вами. Ну, слушайте: «Я осталась сиротой еще в младенчестве и воспитывалась с шестью старшими сводными сестрами. Долгое и упорное воспитание надело на меня ярмо второй, совершенно несхожей с природной, натуры, и я выросла в той же мере дитем своей старшей сестры Барбары, как и дочерью покойных родителей.
Барбара со свойственной ей непреклонной решимостью, с коей улаживала как домашние дела, так и личные свои планы, постановила, что сестры ее, все, как одна, должны выйти замуж. И столь могущественна оказалась ее одинокая, но непреклонная воля, что все, как одна, были удачно пристроены, — все, кроме меня, на которую она возлагала самые большие надежды.
Какой я выросла, можно описать в двух словах, ибо всякий живо узнает во мне широко распространенный характер. Немало сыщется на белом свете девушек вроде меня, какой я была раньше: взбалмошной кокетливой девчонкой с единственной целью в жизни — найти и очаровать подходящего жениха. Я была вполне хорошенькой, бойкой и в меру сентиментальной как раз настолько, чтобы в моем обществе было весьма приятно провести часок-другой, да и самой мне льстило любое, пусть даже самое пустячное, проявление внимания со стороны любого свободного мужчины, так что я активно добивалась этих знаков внимания. Во всей округе не нашлось бы молодого человека, с которым бы я не флиртовала. В подобных занятиях я провела семь лет и встретила свой двадцать пятый день рождения, так и не достигнув заветной цели, когда терпение Барбары истощилось и она обратилась ко мне с прямотой и недвусмысленностью, которых мы всегда старались избегать, ибо есть предметы, по поводу которых лучше хранить молчаливое взаимопонимание, чем высказываться вслух.
— Стелла, — торжественно сказала она, — тебе уже двадцать пять, а все твои сестры обзавелись своим домом задолго до этих лет, хотя ни одна из них не была столь хороша собой и одарена, как ты. Но я должна открыто предупредить тебя, что время твое на исходе, и если ты не постараешься как следует, то все наши планы рухнут. Я сумела найти ошибку, которую ты допускаешь и которую не замечала прежде. Наряду со слишком уж явным и неприкрытым кокетством, на которое молодые люди взирают всего лишь
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!