Берсеркер: Слепая ярость - Фред Томас Саберхаген

Эскадрилья истребителей «Ланквила» добралась до Шестнадцатого тактического соединения в составе «Жалящего», «Рискованного» и примерно двух дюжин кораблей эскорта и поддержки в 8 часов 38 минут первого боевого стандартного дня, который начался для «Жалящего» в 7 часов 00 минут, а для «Рискованного» в 7.06.

На полпути к цели шесть штурмовиков заметили стремительно летевшую навстречу одинокую «пустышку», очевидно, нагонявшую тех, кто отправился бомбить Фифти-Фифти. У людей была другая цель; у берсеркера, очевидно, тоже, потому что никто из них не сменил курс.

Вскоре после этого эскадрилья соларианцев обнаружила врага, и Тадао увидел два корабля-матки.

А затем из-за облака газа неожиданно появились «пустышки» и атаковали шестерку сзади. Орудия берсеркеров произвели залп.

Во время второго захода врага Смит ощутил мощный удар. На экране шлема зажглись сигнальные лампочки, показывавшие, какие системы повреждены, в том числе сильно.

Башенный стрелок Мэннинг был убит. Его символ в интеркоме сменился символом «не отвечает».

Когда Смит снова вызвал Мэннинга, символ стрелка на экране шлема застыл. Техника сразу почувствовала, что мозг человека прекратил функционировать.

Оставалось надеяться, что с головы стрелка сбило шлем, но сам он еще жив. В бою бывает и не такое. Время от времени с каждым случается не только возможное, но и невозможное.

Штурмовик, на котором летели старший мичман Тадао, пилот и стрелок, был серьезно поврежден огнем врага.

Стрелка убили, а Тадао и пилота ранили.

Пилот с величайшим трудом довел изуродованный корабль до атолла, с которого они стартовали.

Бегло просмотрев список неисправностей, пилот обнаружил еще одно повреждение, сделавшее оружие штурмовика практически бесполезным: люк для бомбометания не открывался, и доступа к снарядам не было.

Часть систем, управлявших полетом, тоже не действовала. Под контролем пилота оставались лишь защитные поля, которые могли в случае аварии выполнять эту функцию — правда, с трудом и очень медленно.

Шестнадцатое тактическое соединение и то, что осталось от Семнадцатого после гибели флагмана, время от времени связывались между собой с помощью курьеров. Причин опасаться, что берсеркеры перехватят эти послания, не было: люди знали, что пока у врага нет изобретенных соларианцами сложных систем, которые позволяли считывать информацию с находящегося в полете курьера. До сих пор боевое счастье уберегало Шестнадцатое от налета малых кораблей врага, в то время как невезучее Семнадцатое было обнаружено берсеркерами дважды.

Эскадры находились в нескольких световых минутах и при известном навыке могли не только связываться с помощью узкого луча радиоволн, но и видеть друг друга.

Поскольку единственным видимым результатом торопливых атак соларианцев были катастрофические потери, понесенные эскадрильями истребителей и особенно штурмовиков, Негьюэнс и Боумэн были вынуждены признать, что первая попытка нанести врагу ощутимый урон закончилась провалом.

Тяжелые бомбардировщики в целом справлялись со своей задачей лучше штурмовиков. Серьезно пострадала лишь эскадрилья бомбардировщиков «Рискованного», потерявшая шестнадцать из двадцати машин.

Истребители врага и тяжелые орудия берсеркеров-маток легко уничтожали устаревшие корабли соларианцев вместе с экипажами.

До сих пор ход событий убедительно доказывал, что даже новейшие малые корабли соларианцев не могут тягаться с беспилотными «пустышками». Причина отставания заключалась отнюдь не в том, что экипажам требовалась защита; действие инерционных сил, развивавшихся во время маневров, успешно гасилось внутри тесных кабин и кокпитов. Преимущество, которое обеспечивало взаимодействие органических и оптэлектронных мозгов, не могло компенсировать более высокой маневренности беспилотных вражеских машин.

Причиной технического превосходства берсеркеров был не более высокий интеллект, а великолепно налаженное производство и качество применяемых материалов. Корабли соларианцев не успевали подойти к берсеркеру-матке на расстояние, необходимое для бомбометания, как оказывались сбитыми. Те немногие, кто сумел приблизиться к врагу, не попадали в цель. Или выпущенные ими торпеды просто не взрывались.

Единственным достижением первых атак соларианцев (в то время казавшимся очень незначительным) было то, что строй берсеркеров-маток и кораблей конвоя временно нарушился и продвижение вражеского флота к Фифти-Фифти существенно замедлилось. Плановые сроки были нарушены, эскадрильи истребителей понесли потери, а запасы энергии и снарядов истощились.

Сообщения по радио поступали от эскадрилий истребителей и бомбардировщиков с таким опозданием, что были практически бесполезными для соларианского командования. Иногда вести поступали намного позже возвращения пославших их кораблей… если эти корабли действительно возвращались.

В эфире звучали возбужденные голоса людей, погибших еще до того, как их рапорт достиг одного из двух флагманов. Они докладывали, что попали в берсеркера-матку. На какое-то время адмиралы успокаивались, но жизнь научила их не слишком доверять таким донесениям.

В конце концов выяснилось, что ни один торпедоносец не сумел причинить вражескому носителю никакого ущерба.

На «Жалящем» безуспешно ждали возвращения хотя бы одного штурмовика Восьмой эскадрильи. Коку пришлось заново регулировать своего механического помощника, чтобы тот не позволил остыть ужину для экипажей.

Когда прошло несколько часов, робот, не получивший другого приказа, увидел, что тарелки и приборы остались нетронутыми, и отправил еду в рециркулятор.

Люди на флагмане ждали тщетно. Истребители берсеркеров и зенитный огонь кораблей-маток и следа не оставили от Восьмой эскадрильи штурмовиков.

Мысль, которая внезапно пришла в голову младшему лейтенанту Брайту, все еще дрейфовавшему в космосе и время от времени глядевшему не на флот противника, а совсем в другую сторону, потрясла его, может быть, сильнее, чем удар вражеского снаряда. До него дошло, что кванты света, которые беспрепятственно летели в космосе два миллиарда лет, сейчас умирали на забрале его шлема так стоически, словно выполнили свое предназначение, передав крошечную, едва заметную энергию его глазам и мозгу.

И тут плававшего в космосе человека перестал интересовать ход смертельной битвы. Брайт внезапно ощутил, что это пустяковое с виду событие имеет некую сокровенную и таинственную цель, по сравнению с которой битвы между органической жизнью и мерзавцами-берсеркерами не имеют никакого значения.

Но в следующее мгновение Брайт опомнился. Черт побери, он еще не умер! Страх, смешанный с надеждой, перевесил, и стрелка весов указала на жизнь. Скафандр все еще прекрасно защищал его; если повезет, запаса хватит по крайней мере на несколько дней. В школе выживания ему рассказывали о том, что люди, облаченные в ничуть не лучшие доспехи, проводили в глубоком космосе, где почти не летали корабли, по месяцу, а то и больше.