Корсары Ивана Грозного - Константин Бадигин

Вместе с Карстеном Роде и русскими мореходами приехал в село Наровское монах Феодор. Старый кормщик сразу бросился осматривать корабли. Там он встретился с Иваном Баженовым, приехавшим раньше.

— Смотри, не узка ли палуба, — предупредил отец Феодор, — разве с парусами на такой управишься! А ежели сюда карбас или повозок поставить, так и вовсе деваться некуда.

— Господин Карстен Роде еще уже приказывал, да я по-своему сделал. Узкая палуба будто для морского боя способнее, — оправдывался корабельный мастер.

— Сумнительно мне, крепко ли мачты поставлены. Не будут ногиnote 62 ее держать… И надстройки на носу и на корме высоки. Нет, на таком корабле далеко не уйдешь.

Отец Феодор, звеня деньгами в кружке, залезал во все дыры. Он часто вступал в споры со строителями и во многом оказывался прав.

Как-то раз кормщик Дементий Денежкин сказал Карстену Роде:

— Господине, пусть отец Феодор с нами идет: в море заместо попа будет. Ребята просят, не откажи.

— О-о! Я не против. Святой отец очень хороший мореход!

Карстен Роде хотел через два месяца выйти в первое плавание. Однако скоро для мореходов стало ясно, сколь многотрудное дело им предстоит. Не в мае или июне, а только в августе можно надеяться на окончание всех работ. Мореплавание не любит торопливости. На корабле, уходящем в море, следует предусмотреть каждую мелочь. А ведь после того, как будет натянута последняя снасть и поставлены паруса, оборудовано жилье для капитана, штурмана и матросов, предстоит еще вооружить корабль пушками и погрузить в трюмы ядра, порох и кормовые запасы. Правда, пушки можно бы ставить сразу, не дожидаясь конца всех построечных работ, но, к досаде, их еще не было, мастера только приступили к отливке.

В конце апреля река Нарова разломала ледяные оковы и стремительно понесла обломки в море. Течение весной сильное, река подмывает берега, и вода в устье делается грязной и густой, словно жидкая каша. Через несколько дней после ледохода, когда грязь и песок немного улеглись, нарвские лоцманы стали ставить на выход в море вехи, выискивая безопасный корабельный путь.

На берегах реки началась весна. Зазеленела трава. Кусты ракитника покрылись желтыми цветами. Распустили нежные листочки березы, зацвела дикая яблоня.

Зимовавшие в Нарве купеческие корабли усиленно готовились к плаванию.

В один из весенних дней, когда солнце светило особенно ярко, Карстен Роде собрал своих мореходов.

— Нет терпения ждать, пока вы забьете последний гвоздь, закрепите последний блок, протянете последнюю снасть, — сказал он. — Душа горит, хочу поскорее взяться за настоящее дело. Я покажу королю Сигизмунду, как надо воевать. Есть у меня знакомый капитан на голландском корабле, хочу выйти с ним в море. Он высадит меня на острове Борнхольм, там живет мой большой друг. Я остановлюсь у него… Глядишь, вместе что-нибудь придумаем и корабль достанем.

Карстен Роде замолчал.

Все ждали, что еще скажет капитан.

— Стефан Гурьев, — обернулся он к Гурьеву, — хочешь идти со мной?

— Хочу, господин капитан, — не задумываясь, ответил мореход.

— Я рад, что ты пойдешь мо мной, Стефан… А ты, Ганс Дитрихсен, согласен плыть на Борнхольм?

— Да, согласен.

— Спасибо тебе, Ганс… Клаус Тоде, ты останешься здесь до окончания постройки. Я назначаю тебя капитаном «Варяжского моря», а ты, Дементий Денежкин, будешь командовать кораблем «Царица Анастасия»… Будешь старшим, Клаус Тоде, и тебя должен слушаться капитан Денежкин. Я выдам корабельные документы от своего имени, как наказной царский капитан.

Карстен Роде поднялся и крепко пожал руки товарищам. Потом он достал рукописную карту Восточного моря и положил ее перед собой.

— Когда корабли будут совсем готовы, Клаус Тоде, ты пойдешь в море вместе с капитаном Денежкиным. Не теряй ни одного дня. Я думаю, что ты сможешь первого августа быть у острова?

— О да, я надеюсь!

— Запомни, где мы должны встретиться. — Карстен Роде показал на карте отмеченное крестиком место. — К югу от острова Борнхольм двадцать миль. Я жду тебя первого августа. Опознавательный знак — две корзины, одна над другой, на фокмачтеnote 63 и три пушечных выстрела, когда мы увидим корзины.

— Решено. Я не подведу тебя, Карстен.

До глубокой ночи прощались мореходы. Много было выпито вина и двойного немецкого пива, много сказано хороших слов. Рано утром голландский парусник «Святая Тереза» поднял якорь и медленно стал спускаться вниз по реке.

За пять рублей серебром капитан «Святой Терезы» взялся доставить Карстена Роде, Степана Гурьева и Ганса Дитрихсена к острову Борнхольм и высадить на пристань в городе Рёне.

За «Святой Терезой» и тремя другими голландскими судами из Нарвы в море вышли английские суда с грузом леса и воска, два французских со льном и пенькой и одно испанское. Вместе не так страшно: капитаны боялись морских разбойников, хотя их государства не участвовали в войне, бушевавшей между датчанами и шведами.

Корабли благополучно миновали опасную зону, где патрулировали шведские корсары, и легли курсом на юго-запад. Ветры дули попутные — восточные и северо-восточные. Покачиваясь на пологой зыби, парусник «Святая Тереза» шел со скоростью семи миль в час, и через неделю перед глазами мореходов открылись берега Борнхольма.

Этот небольшой островок, длиной сорок, а шириной двадцать пять верст, с холмистой поверхностью и обрывистыми берегами, стоял на большой морской дороге и часто служил убежищем корсарских кораблей… Он был давним владением Дании. Однако король Фредерик I уступил его на пятьдесят лет городу Любеку в возмещение понесенных военных расходов. С 1525 года на острове находился наместник любекского городского совета, в обязанности которого входило управление островом, суд и сбор податей. Более десяти лет борнхольмским наместником состоял отставной капитан торгового флота Шведер Кеттинг. Борнхольмские жители не очень-то благоволили к немцам за многие злоупотребления и несправедливости.

Капитан «Святой Терезы» обогнул остров с юга и встал на якорь возле города Рёне, столицы острова. Весна здесь чувствовалась еще сильнее, чем в Нарве. Все зеленело. В садах буйно цвели фруктовые деревья.

К вечеру Карстен Роде был гостем в доме своего давнего приятеля Шведера Кеттинга. Закрывшись в кабинете, они долго разговаривали, попивая отличное любекское пиво. В морском сражении Кеттингу ядром оторвало правую ногу, и он ходил на деревяшке. Однако наместник был ловок и подвижен, превосходно ездил верхом, дрался на шпагах.

Три дня Карстен Роде, Степан Гурьев и Ганс Дитрихсен жили в богатом доме наместника, не показываясь в городке, словно ждали чего-то. Они нежились на мягких постелях, лакомились вкусными обедами и ужинами, приготовленными придворным поваром.