Бремя молчания - Хизер Гуденкауф

Вдруг Калли словно цепенеет. Я поворачиваюсь к ней.

— Разве не так все было, Калли? Разве не так? — спрашиваю я.

Лицо у Калли серьезное, как будто она глубоко задумалась. Потом она медленно качает головой из стороны в сторону. Доктор Хигби наклоняется вперед.

— Что случилось, Калли? — спрашиваю я. — Ты сама докончи сказку, а я не могу. Ведь меня там не было, то есть я был, но не с самого начала. Доскажи сама.

Мне не разрешают сесть в карету скорой помощи самостоятельно, а укладывают на носилки и заносят в салон.

— Я хорошо себя чувствую, — говорю я, но меня как будто никто не слышит.

Надо мной склоняется фельдшер, он обрабатывает мне рану. Лицо у него невозмутимое. Наверное, в больнице мне наложат швы… А мне очень нужно позвонить.

— Прошу вас, мне нужен телефон. Я должен позвонить жене, — говорю я.

— Персонал больницы свяжется с вашей семьей, сэр, не волнуйтесь.

— Да нет же, вы не понимаете! Мою дочь увезли на вертолете в Айова-Сити, в тамошнюю больницу. Моя жена все время пытается связаться со мной. Я обязательно должен с ней поговорить. Должен выяснить, как чувствует себя дочь.

Я хочу сесть, но меня решительно укладывают обратно на носилки. Должно быть, я на какое-то время отключаюсь. Когда я прихожу в себя, в руке у меня мобильный телефон. Через несколько секунд я слышу взволнованный голос Фильды:

— Мартин, Мартин, где ты? Что с тобой? — Она плачет.

— Со мной все хорошо, все в порядке. — О своей неудачной попытке вершить суд я расскажу ей потом. — Как Петра? Что с ней? Нужно согласие на операцию?

— Она уже в операционной. Извини, Мартин, мы больше не могли ждать. Пришлось мне одной принять решение. Врач сказал, у нее сдавлен мозг… В общем, я дала согласие.

— Конечно, Фильда. Ты поступила, как надо. Я скоро приеду. Мне еще надо доделать кое-какие дела, но я приеду к тебе, как только смогу. Надо было сразу поехать с тобой. Мне так жаль, Фильда, мне очень, очень жаль!

Она долго молчит, а потом осторожно спрашивает:

— Мартин… надеюсь, ты не сделал чего-то, о чем сейчас жалеешь?

Я думаю об Антонии. Сейчас она там, в лесу, со своим непредсказуемым, ужасным мужем…

— Надеюсь, что нет, — говорю я.

Фильда глубоко вздыхает, говорит, что любит меня, несмотря ни на что, и просит скорее приехать в Айова-Сити.

Меня на каталке везут в отделение скорой помощи. Откуда-то возникает полицейский:

— После того как вам обработают рану, нам нужно будет вас допросить.

— Хорошо. — Я закрываю глаза и вспоминаю, что в эту же больницу привезли Калли и Бена. Они сейчас где-то здесь. Дети ждут маму. Как я объясню им, что случилось, и как потом буду смотреть им в глаза, если их мать не вернется?

Мы с Фитцджералдом несемся напролом через кусты. Мы стараемся не шуметь, но двигаться тихо не выходит. Ночь темная, безлунная и беззвездная; я почти ничего не вижу.

— Черт возьми, — злится Фитцджералд, — в такой темноте мы их ни за что не найдем!

— Найдем. Гриф леса не знает, зато Тони ориентируется прекрасно. Уж она позаботится о том, чтобы они не сошли с тропы.

— Надеюсь, — сипит Фитцджералд.

Я осторожно двигаюсь впереди, раздвигая ветки. Гриф с перепугу способен на что угодно… Вскоре мы оказываемся на поляне, которую пересекает туристская тропа. Осматриваемся — никого. Выходим на тропу и крадемся по ней, стараясь ступать неслышно. Время от времени под ногами хрустят сухие веточки, мы с Фитцджералдом останавливаемся и озираемся по сторонам. Стыдно признаться, но Фитцджералд в прекрасной физической форме. Мне с трудом удается не отстать от него. Вскоре я выдыхаюсь; Фитцджералд дергает меня за рукав, чтобы я остановился.

— Тихо! — приказывает он. Вдали раздаются голоса, мужской и женский. Мужчина злится, женщина о чем-то его просит, умоляет. Они! Я киваю Фитцджералду в знак того, что все понял, и мы крадемся дальше. Нам нужно увидеть Тони и Грифа, оценить позицию и убедиться в том, что Гриф действительно вооружен. Главное, чтобы они не заметили нас раньше времени.

Я двигаюсь короткими перебежками, стараясь не выпускать Фитцджералда из поля зрения. Через каждые несколько шагов мы останавливаемся и прислушиваемся. Скоро я слышу, как Гриф кричит: «Заткнись, заткнись!» Тони плачет навзрыд. С трудом заставляю себя не бежать. Не хочу раньше времени выдать себя. На миг из-за тучи выходит луна; она освещает дерево, у которого стоит Тони. Гриф прижался к ней и что-то шепчет ей на ухо. Если бы не револьвер, было бы похоже на страстные объятия. Но Гриф прижал дуло к голове Тони. Она по-прежнему плачет. Я оглядываюсь на Фитцджералда; он приготовился стрелять на поражение. Я тоже достаю из кобуры табельный револьвер и прячусь за деревом.

— Полиция! Бросай оружие! — кричит Фитцджералд. Они его как будто не слышат.

— О боже! Так это был ты… это из-за тебя! — кричит Тони.

— Нет, нет, я ни при чем! — скулит Гриф. — Я девочку пальцем не тронул! — Вдруг он хватает Тони за горло. Я целюсь в него, но боюсь попасть в Тони.

— Нет! — кричит Тони, хотя ее слова разобрать трудно. — Калли, Калли! Это из-за тебя она не говорит!

— Брось револьвер, Гриф! — приказываю я.

Гриф замирает; видимо, только что заметил нас.

— О чем ты? Заткнись! — рявкает Гриф, но в его голосе явно сквозит замешательство.

— Я думала, она не говорит из-за того, что видела, как я упала с лестницы, а потом потеряла ребенка. Я во всем винила себя! А оказывается, дело в тебе… Ты потащил ее на кухню и там долго что-то шептал на ухо! Что ты ей сказал? Что ты ей сказал? — Тони захлебывается от ярости. Испугавшись, Гриф невольно отходит от нее. Я снова прицеливаюсь.

— Заткнись, Тони! Ты сама не знаешь, о чем говоришь! — Гриф говорит негромко, но его трясет — от злости, а может, с перепоя. Вдруг он начинает рыдать. Наклоняется вперед, ткнувшись лбом в лицо Тони, и прижимает дуло револьвера к своему виску.

— Бросай оружие! — кричит Фитцджералд. Он постепенно приближается к ним, но держится поодаль от меня. Если Гриф решит стрелять, то сумеет попасть лишь в одного из нас.

Я снова прицеливаюсь, но Гриф и Тони слишком близко. Рисковать нельзя. И вдруг Гриф отдергивает голову и целится в Тони. Я понимаю, что другого случая может и не представиться. Снимаю револьвер с предохранителя, слышу крик и громкий выстрел — но стрелял не я. Гриф и Тони падают на землю.

Через несколько секунд к ним подбегает Фитцджералд. Я не могу подойти ближе. Мне тошно и стыдно.

— Помогите, да скорее же! — зовет Фитцджералд, который пытается стащить Грифа с Тони. Тони жива; я вижу ее руку. Она высвобождается, садится и закрывает лицо руками.