Подземная тюрьма - Лев Пучков

Да, я понял. Но у меня негласное указание — подтвердить факт саботажа на местах. Зачем подтвердить — понятия не имею, и сама затея мне очень не нравится, ибо это вовсю попахивает «сдачей» своих. Но мне нужно что-то сказать Ольшанскому. Хотя бы объяснить, в двух словах, по какой причине мы не можем выполнить такую простую задачу.

— То есть в РПБТ не пустите?

— Не-а. — ЗНШ помотал головой и, зачем-то воровато глянув на раскрытую форточку, ткнул большим пальцем в потолок.

— Понял… А основание?

— Сань, ну ты че как маленький?! — обиделся ЗНШ. — «Основание»… Ты год уже служишь, сам должен все прекрасно понимать…

— Мне нужно доложить, на каком сновании сотрудникам Федеральной Службы отказано в допуске на объект. — Как видите, мне не оставалось ничего другого, кроме как заявить это открытым текстом. — Дайте мне что-нибудь. И желательно, чтобы это не выглядело идиотской сказкой, а было вполне законным, со всех сторон мотивированно обоснованным — чтобы это было мощным противовесом личному распоряжению Президента. Итак, что я скажу шефу?

— Какому, на хрен, «шефу»?! — вскинулся было ЗНШ (напомню — до вчерашнего дня моим шефом был именно он). Ах да, совсем забыл… Сань… Ну, нету еще вашей службы. Никаких нормативов, никакой законодательной базы… Вас просто нет…

— …личному распоряжению Президента, — повторил я. — Итак?

— Ну, скажи про зональные допуска, — тяжко вздохнув, выдал ЗНШ. — Про комиссию по допускам. Про зачеты…

Ну что ж, очень даже недурственный противовес.

Для непосвященных рассказываю. На любом режимном объекте есть разнообразные зоны допуска. Для простоты восприятия — на нашем примере: чтобы через КПП пройти в часть — допуск номер шесть, на узел связи — номер пять, в «парадную трубу» — номер четыре, в караулку — номер три, в бункер — номер два, в зал оперативного управления — номер один. В норме про эти допуска никто и не вспоминает, те же солдаты, например, по территории части невозбранно шастают где попало, и никому в голову не приходит потребовать у них пропуск. Да, через периметр у нас и пьяный дятел не пролетит — все утыкано ТСО (техническими средствами охраны), и через КПП без тщательной проверки не пройдешь, но вот собственно на территории — гуляй не хочу.

Однако, если подойти к этому по всей строгости нормативных требований, вырисовывается такая страшная картина, что волосья встают дыбом буквально на всем организме, а не то что на какой-то жалкой отдельно взятой голове.

Чтоб получить допуск номер шесть, нужно пройти отдельную медкомиссию — специально для этого случая, выучить сто девятнадцать пунктов инструкции и сдать зачет специальной комиссии. Комиссия состоит из командира и всех его замов, представителей командования округа, а также приглашенных ввиду режимности объекта представителей из смежных по ответственности ведомств: ФСБ, ФСО и МВД. Если кого-то из комиссии не будет (например, эн-ша и командира, которые сейчас сами знаете где), то зачет вы, понятное дело, не сдадите. А даже если все будут на месте и сдадите, вам придется ждать неопределенное время, пока выправят допуск, оформят его приказом, внесут вас в списки и выдадут удостоверение. Ну так это же ведь только допуск номер шесть — для прохода через КПП на территорию части. А ежели вам, предположим, надо прогуляться для производства следственных действий в оперативный зал, придется проходить ту же процедуру для каждой отдельно взятой зоны. А теперь спешу сообщить радостную новость: наша часть — объект очень простой, едва ли ни первого уровня в табели о рангах ВГО (важных государственных объектов). Так что, если нашей службе приспичит провести аналогичное расследование, допустим, на объекте хотя бы десятого уровня, там, вполне возможно, будут тридцать восемь зон допуска, и для доступа в каждую из них придется повторять вышеописанную процедуру.

И заметьте: по большому счету — никакого саботажа. А просто строгое и точное соблюдение нормативных актов. И если даже на секунду представить себе, что мы получим прямое указание Президента презреть всю эту бюрократическую рутину и пустить команду сразу в зону номер тридцать восемь… А там, в этой зоне, с кем-то из команды что-то случится… Или со всем командой разом… Ну, вы меня поняли, да?

Так что в самом деле до тех пор, пока не будет готова законодательно-нормативная база по деятельности нашей службы, лучше — через колодец. Легче, проще, быстрее.

— Я вас понял, товарищ майор. Так и передам. Спасибо, что уделили время.

— Да не за что, Сань. Ты там это… Давай, заканчивай там всем подряд маяться да возвращайся. Тут работы невпроворот.

— Ну вы же знаете, что это не моя инициатива. Я бы с превеликим удовольствием…

— Знаю, знаю. И не забывай… Гхм-кхм… В общем, ты в курсе, теперь по нашей линии вакансия открывается. Так что через квартал вполне возможны подвижки… Смотри, не опоздай.

— Хорошо, буду иметь в виду. Всего доброго…

* * *

Пока я общался с ЗНШ, подъехали наши. Выйдя с КПП, я едва не прослезился от открывшейся взору идиллической картинки: между шикарным «мерсом» и нашей убитой «таблеткой» дружным кружком стояли прокурор, его водила, доктор, Степа, инженер и слушали Юру, который то ли рассказывал свежий анекдот, то ли попросту травил байки. При этом все задорно смеялись, в том числе и прокурор.

Приятно, правда? Совершенно одинаковые по положению и возможностям люди, и еще более одинаковые по состоянию и цене машины. Этакое чиновно-сермяжное братство, собранное в кучу ради общей цели чьим-то замысловатым усилием.

По мере приближения к этому дружному хохочущему кружку мне становилось все более неуютно и одиноко: я чувствовал себя в этой компании ненужным и лишним.

Моя выспренная тирада у костра — по поводу предназначения пассажирского поезда — она осталась всего лишь тирадой. Вчерашний день показал, что я действительно пассажир, никчемное существо, от которого нет никакого толка. Более того, в некоторых ситуациях опытным товарищам приходится рисковать здоровьем и жизнью, чтобы обеспечить этому пассажиру комфортное существование.

Утро сегодняшнего дня этот статус подтвердило. Мне бы сейчас выйти и этак небрежно кивнуть: «Пошли, хлопцы, я вас проведу».

И все встало бы на свои места.

Я никого и никуда не мог провести. Учитывая тот факт, что это моя родная часть, запросто можно сравнить ситуацию с положением подкаблучника, который выходит к компании и уныло сообщает друзьям: извините, ребята, но моя супруга нынче сердита, так что посидеть не получится — впустить вас я не могу. Да, это мой законный дом, но… Давайте-ка вон там, на лавочке…

То есть резонно предположить, что Юра презрительно скривится и привычно выдаст: ну, турист, ты вообще ни на что не годен, даже в собственной части вопросы не можешь решить. А Степа ничего не скажет, но молча кивнет — примерно с тем же смыслом.

Мучимый такими пассажирскими комплексами, я подошел к нашим и робко поздоровался.