Я, опять я и еще раз я - Нора Робертс

Рорк обратил внимание на камеры. Особенно на те, что были расположены на самых видных местах. И на охрану, стоящую на каждом выходе. Он отпускал замечания, иногда задавал вопросы, но в основном держался в тени, предоставив ведущую роль Луизе.

— У вас тут прекрасные смотровые, — заметила Луиза, оглядываясь в большой комнате, оборудованной специальным креслом для фиксирования контуров туловища, медицинскими и проекционными компьютерами, сканерами лица и тела.

— У нас тут двенадцать таких комнат, каждая с индивидуальным управлением, с гибким набором опций для удовлетворения любых нужд или пожеланий пациента. Все жизненные параметры, мозговые волны и так далее отслеживаются на мониторах, анализируются и документируются на всем протяжении осмотра.

— Как насчет видеорелаксации?

— Как вам известно, доктор, любая процедура, сколь угодно поверхностная, вызывает у пациента стресс. Мы считаем, что предложение релаксационной программы по выбору помогает пациенту расслабиться во время осмотра. Мы также предлагаем личностный подход: программу, дающую клиенту возможность увидеть и даже почувствовать, как он будет выглядеть после процедуры.

— При вашей клинике функционирует также обычное больничное отделение с пунктом скорой помощи.

— Да. В случае увечья, если реконструкция является необходимой или желательной, пациента переводят сюда, когда его общее состояние стабилизируется в нашем больничном комплексе. Каждого пациента сопровождает полная бригада врачей и медсестер в соответствии с его нуждами.

— Но ведь любой пациент может сам себе выбрать ведущего врача, не так ли?

— Разумеется, — невозмутимо ответила мисс Пул. — Если пациент выбирает себе врача вопреки нашим рекомендациям, мы склоняемся перед его желанием.

— Привилегии наблюдения?

— Ограничены в связи с нашей политикой конфиденциальности. Но с согласия пациента мы разрешаем наблюдение для стажеров с целью их обучения.

— Но все процедуры фиксируются на видео.

— Как того требует закон. — Мисс Пул ничем нельзя было смутить. — Потом эти записи опечатываются, и вскрыть их можно только по требованию пациента или в случае подачи судебного иска. А теперь, я полагаю, вам будет интересно взглянуть на одну из наших операционных.

— Да, конечно, — согласилась Луиза. — Но мне очень хотелось бы взглянуть на ваши исследовательские лаборатории. Достижения Айкона и этого центра… они просто легендарны! Я была бы вам очень благодарна, если бы мы могли взглянуть на лаборатории.

— Разумеется. — Мисс Пул и бровью не повела. — Доступ в лаборатории строго ограничен ввиду секретности проводимых в них уникальных исследований. Кроме того, в них поддерживается режим полной стерильности. Но есть несколько уровней, которые я могу продемонстрировать. Надеюсь, они покажутся вам интересными.

Их поразили огромное по своим размерам пространство, количество персонала, сложность оборудования. Лабораторная зона, в которую их провели, планировкой напоминала солнечную корону: отдельные коридоры расходились лучами от центрального ядра, где шесть операторов работали у экранов, обращенных каждый к соответствующему сектору. Стены каждого сектора были окрашены в кодовый цвет, и работавшие в них люди носили защитную одежду того же цвета.

Коридоры, заметил Рорк, не сообщались друг с другом.

Мисс Пул подвела их к прозрачной двери в широкой части синего коридора и воспользовалась своей магнитной карточкой, а также сканированием ладони для доступа.

— Здесь каждый сектор соответствует особому научному направлению, над каждым трудится особая команда. Я не смогу объяснить суть всей проводимой здесь работы, но у нас есть допуск вот сюда. Как видите, здесь проводятся опыты и испытания на медицинских роботах. Данные передаются на центральный пульт, которым управляет заведующий этим сектором. Роботы специально запрограммированы на имитацию ощущений и реакций живых людей. Именно благодаря этому процессу была разработана технология активного воздействия на подкожный слой. Как вам известно, доктор Диматто, эта технология произвела революцию в лечении ожогов.

Рорк давно перестал их слушать, сохраняя на лице выражение вежливого внимания. У него были собственные лаборатории, некоторые программы оказались ему хорошо знакомыми. В этот момент его больше интересовали структура, планировка, охрана.

И еще один любопытный факт: в заведующей синим сектором он узнал выпускницу колледжа Брукхоллоу.

— Пятьдесят шесть идеальных совпадений, — подытожила Ева. — Добавим к этому тридцать восемь процентов выпускниц Брукхоллоу, которые в настоящий момент занимают те или иные должности в различных клиниках Айкона. Еще пятьдесят три процента выпускниц вышли замуж в год окончания колледжа.

— Чрезвычайно высокий процент замужеств, — заметила Рио.

— Гораздо выше среднего уровня по стране, — подтвердила Ева, — и вне вероятностной шкалы. Остальные девять процентов учениц, как и Дина Флавия, пропали с радаров.

— Никаких данных? — насторожился Уитни.

— Никаких. Капитан Фини и детектив Макнаб проведут поиск совпадений по лицам. Хотя в официальных данных родство не указано, у Авриль Айкон и Эммы Сэмюэлс была одна и та же девичья фамилия — Хансен. По единодушному заключению данной следовательской группы, подтвержденному вероятностными тестами, доступ в резиденцию Айкона-младшего в день убийства был открыт не без помощи изнутри, а сам Айкон близко знал своего убийцу.

— Он знал Дину Флавию, — кивнула Рио. — Это логично.

— Нет, я так не думаю. Не думаю, что Дина Флавия убила Уилфрида Б. Айкона-младшего. Это сделала его жена.

— Ее не было в городе, — напомнила Рио. — У нее железное алиби.

— На первый взгляд. А что, если ее больше, чем одна?

— Ни хрена себе! — У Рио сам собой открылся рот. — Прощу прощения, господа.

— Вы думаете, Айкон клонировал свою собственную невестку? — Уитни с таким размахом откинулся на спинку стула, что она жалобно заскрипела. — Но даже если бы он зашел так далеко, клон был бы еще ребенком.

— Нет, если он клонировал ее в младенчестве. С самого начала его работа была связана с детьми. Они всегда были в центре его внимания. Во время городских войн он оборудовал специальные клиники для детей. Тогда было много раненых детей. Много детей-сирот, беспризорников. Она была его подопечной с самого детства, это автоматически отделяет ее от общей массы. Что-то в ней казалось ему особенным, примечательным. Мог ли он удержаться от соблазна воссоздать ее, продублировать? Доктор Мира?

— С учетом того, что мы знаем и подозреваем, нет, не мог. Она была, во всех смыслах этого слова, его ребенком. Он обладал и необходимым знанием, и умением, и психологическим складом. И он любил ее. Она все знала, — добавила доктор Мира, не дожидаясь вопроса Евы. — Сама его любовь требовала, чтобы она знала. Ее готовили, программировали, если хотите, чтобы она с этим смирилась, а может быть, и гордилась.