Лицо из зеркального коридора - Марьяна Романова

а дистанция с Потапом Потаповичем не сокращалась.

И она решилась. У нее были деньги – откладывала на отпуск, мечтала уехать в Сочи на весь июнь.

Парень-колдун ей сначала не понравился. Худой какой-то, бледный, глазища как дыры черные, ступает тихо, как кот. Плечи узкие, пальцы тонкие, как у барышни-пианистки, голос тихий. При этом держится нагло, вопросы неудобные задает, ведет себя так, словно совершенно не заинтересован в сотрудничестве и может в любой момент указать ей на дверь. С другой стороны, такая уверенность в себе вселяла надежду – может быть, и правда сможет помочь? К тому же парень от денег отказался – это Ольгу удивило, подруга ведь предупредила о его высоких тарифах, о том, что скидок не бывает никогда, лучше даже не начинать торговаться. Вечером, когда Ольга ей обо всем рассказала, та рассмеялась в телефонную трубку:

– Да он просто на тебя запал!

– Что ты говоришь такое? – смутилась Ольга. – Он меня младше. Я для него тетка.

– Ну да, ну да… Знаешь, я три раза у него была, и мать моя тоже. И знакомые. Все довольны остались, поэтому я тебе его и присоветовала. Но со всех он брал аванс – сто процентов. И говорил, что работает только так.

– Может быть, у меня случай простой… – с надеждой вздохнула Ольга.

– Обычный у тебя случай. К нему почти все за приворотами идут, парень – мастер, самородок.

– Но он ничего такого не говорил… Если бы я ему понравилась, разве бы он не позвонил мне? Я же карточку оставила… Он даже отказывался, говорит – сама почувствую, когда время придет, найду его.

– Да ты у него на крючке, что ему трепыхаться, – веселилась подруга.

Ольга спорить не стала, осталась при своем мнении, но после того разговора подошла к зеркалу и внимательно вгляделась в свое лицо. Она знала, что выглядит значительно моложе своих лет – многие удивлялись, узнав, что она не студентка. А в хорошие дни, да если на ней были простые джинсы, а волосы в небрежный хвостик собраны, могли и за школьницу принять.

Провела ладонью по щеке – кожа нежная. Волосы распустила, перекинула с одного плеча на другое, полюбовалась. С одной стороны, она знала, что красива, с другой – никогда не придавала этому значения. Внешность была для нее данностью, не козырной картой, Ольга никогда не делала ставку на свою привлекательность. А ведь намного важнее внутреннее самоощущение, чем наружность – именно на твое состояние люди реагируют, именно оно влечет и заставляет одних воспринимать красивыми, а других – нет. Она же была из тех, кого надо было «разглядеть» – к тому же в ее красоте не было огня, страсти. Анемичная снегурочка, тихая человеческая тень.

Первые дни после похода к колдуну Ольга нервничала и прислушивалась к себе. Он сказал, она почувствует, когда время придет, сама наберет его номер. Всё время думала – совершен ли ритуал? Наблюдала исподтишка за Потапом Потаповичем, который вел себя как обычно.

И тогда на смену надежде пришло разочарование. И как она, взрослый человек, вообще могла всерьез отнестись к такой авантюре, верить, ждать? Еще и волос с рукава Потапа Потаповича, а если бы он заметил? Подумал бы, что она извращенка ненормальная.

Грустно было Ольге, тоскливо. Она даже пропустила воскресный поход в бассейн, перестала отвечать на телефонные звонки, замкнулась и всё больше времени проводила дома, в молчании. Это было не спасительное уединение, а скорее добровольная тюрьма – как будто бы человек за что-то неосознанно себя возненавидел и теперь наказывает. Радость скорби – плохо, больно, а ты упиваешься, еще и градус добавляешь – ставишь музыку грустную, стихи Бродского читаешь вслух. Лепишь свое горе как священный голем – чтобы оно слезами воплотилось, чтобы глазами запавшими на лице твоем отпечаталось.

Но вот что странно – о Потапе Потаповиче она почти не думала. Впервые за последние месяцы. Он ведь стал для нее кем-то вроде воображаемого друга, инкуба, которого создало ее сознание. Последним вечерним впечатлением всегда было его лицо, которое она умела представить во всех мельчайших деталях, с каждой родинкой, оспинкой, морщинкой – он был как живой.

В Олиной голове разыгрывалась придуманная жизнь – они о чем-то разговаривали, ездили гулять в Кусково, строили дом у реки, вынашивали детей, вместе старились – все эти фантазии были такими яркими, что не уступали реальной жизни. Эмоционально она была полностью включена в свои мечты – могла и рассмеяться, и всплакнуть. Наверное, со стороны это выглядело странно, как сумасшествие.

И вдруг как отрезало – вечером она ложилась в постель и просто засыпала.

Потом еще случай был. Потап Потапович пригласил ее прогуляться в парк – в этом ничего особенного не было, такое случалось как минимум раз в неделю. Моросил дождь, было прохладно, Ольга посмотрела на свои светлые туфли, потом на серый туман за окном, нахмурилась и покачала головой – нет, для прогулки я, пожалуй, слишком легко одета.

Скажи ей кто о таком месяц назад – она бы в лицо ему рассмеялась. Плевать на всё, она же и босиком готова была пойти гулять. Если бы он на Северный полюс ее пригласил, в экспедицию – она пошла бы, не раздумывая ни минуты. А тут всего лишь какой-то дождь…

Даже Потап Потапович озадачился – он привык к тому, что Ольга всегда под рукой, тихая и удобная.

На другой день они пошли вместе обедать в кафе напротив школы. Тоже ничего особенного – такое случалось и раньше. Аппетита у Ольги не было, она не глядя, заказала какой-то винегрет и пирожок и, попробовав то и другое, отодвинула тарелку. Смотрела на то, как Потап Потапович ест суп с лапшой, и с удивлением замечала, что ее, кажется, раздражает та жадность, с которой он поглощает еду. Обычный здоровый аппетит, мужчина проголодался – что плохого? Но она смотрела, как он с шумом втягивает в сложенные трубочкой губы переваренную макаронину, как энергично пережевывает жиденькие куриные ошметки, как подносит к глазам вилку с наколотым на нее толстым оранжевым кружочком моркови, рассматривает, прищурившись, прицениваясь, а потом находит морковь недостойной и откладывает ее на край тарелки, на крошки серого хлеба, прилипшие к его губам, и едва сдерживала рвотные позывы.

«Что-то неладное тут… Может быть, перепутал что-то парень-колдун, – хмуро думала она. – Или просто дело в моем настроении… Слишком долго в скорби своей варюсь, вот и утеряла талант жизни радоваться…»

Забавно, но холод – искренний, ненаигранный, от сердца – лучший поводок. Если тот, кто был у твоих ног, вдруг становится к тебе холоден, это нервирует и провоцирует сближение. Никаких секретов, топорные психологические схемы.

Так и с Потапом Потаповичем произошло – он, конечно, заметил,