Сто причин ответить «нет» - Елена Дженкинз

— Да. Тебе тоже советую не задерживаться здесь, если не хочешь лишнего внимания. — Он огляделся и кивнул мистеру Тануки, который стоял неподалеку. — Благодарю за сотрудничество, Майлз, — ледяным тоном добил ее Крис и уверенной, отрывистой походкой направился прочь через боковую дверь.

Погодите-ка, он что же, бросил ее у алтаря???

Уитни обалдела. Она повернулась к гостям и улыбнулась, хотя вряд ли они разглядели ее кривой оскал с расстояния. А в голове гудела только одна мысль. Прибью тебя, Паркер.

Ярость поднялась потоком от пяток к горлу и выплеснулась хлестким:

— Ну и катись! Робот!

Она поймала взгляд Джун, которая недоуменно таращилась по сторонам, и кивнула ей, мол, нам тоже пора, нечего устраивать бесплатное представление. Знала бы заранее, что Паркер закатит сцену, продавала бы билеты на венчание. Озолотилась бы.

Уитни вручила тюльпаны обомлевшему пастору, взмахом руки отбросила кружевной подол и с гордым видом удалилась через другую боковую дверь, в противоположном направлении от Паркера.

Предатель. Авантюрист!

Видеть его не хотелось больше никогда.

Крис

Час спустя

— Ты бледный.

— Я не ел сегодня, — поморщился он.

Тануки осуждающе покачал головой.

— Еще полчаса до посадки, давай куплю тебе сэндвич в честь самой короткой свадьбы, которую я посещал.

— Ха-ха, — не оценил Крис. Впрочем, шутка, может, и отвратительная, а идея хорошая. Он остановился у продуктового ряда и без особого энтузиазма сгреб с прилавка пару сэндвичей с креветками. Люди на него оборачивались, разглядывали. Хотя вряд ли они знали, что перед ними — Принц Паркер, сбежавший из собора Святого Катберта прямиком в аэропорт.

…Собор. Витражи… Уитни.

Она выглядела сказочно сегодня. Еле устоял. От брони только буква Б осталась, как барабанная дробь: так сердце падает по ступенькам. Б-б-б-б-б. В крошево, венозно-фиолетовым цветом. От эмоционального срыва спасли отнюдь не железные нервы, а исключительно обязательства. Крис получил сообщение: Саломея согласилась на встречу. Сегодня вечером. Решила поиздеваться, выбрала дату его свадьбы. Стерва.

Но как он ни пытался думать о предстоящей сделке, перед взором маячила Уитни. Родинка над губой, тюльпаны словом «Люблю».

Давай поговорим, — звучал ее звонкий голос, а в глазах, прикрытых вуалью, плескалась дикая усталость, до того понятная, что этот взгляд влился ему в душу и травил. Крису было плохо, его на части рвало. Он отказывался признать, но это было очевидным: Уитни раскаивалась. Она слишком плохая актриса, чтобы вот так притворяться. Она не пыталась его приручить. Она просто ошиблась, потому что живой человек.

Право на ошибку положено нам по рождению. Так, кажется, ее отец говорил. Но как бы ни хотелось, Крис не имел права в эту минуту повернуть назад и поменять планы. Его связывали обязательства, он сам себя загнал на тонкий лед и не имел права на безрассудный шаг. Слишком многое было поставлено на карту.

А в голове гудело: давай поговорим…

О чем, Майлз? О том, что я мудак, который сделал больно любимой девушке? И сделает снова, буквально через два дня, когда ей документы на подпись принесут?

Она ему никогда не простит и будет права.

Крис насупился, приметив разноцветные мелки, и бросил их в корзину. Он презирал себя сейчас. Чтобы отвлечься от бардака, в который превратилась его жизнь, он сел в самолет, взял лист бумаги и принялся рисовать кубики, потому что они душили, заполняли голову, отражая оттенки тюльпанов.

Л-Ю-Б-Л-Ю.

Я люблю тебя, люблю тебя.

…Как жаль, что одних лишь чувств недостаточно для выживания.

Уитни

Проклятый понедельник, 21 августа. 10:00

В дверь позвонили. Кого там нечистая принесла? Хорошо бы подняться с кровати, но законы гравитации побеждали: хотелось лежать до скончания времен и не шевелиться.

Гость не сдавался.

Уитни сняла с припухших глаз маску для сна, пропитанную зеленым чаем, и через силу доползла до двери. Тело было как ватное.

Камера внешнего наблюдения показывала фильм ужасов: на пороге стояла Клаудия Брин, помощница дьяволицы, отсвечивая бриллиантовыми сережками.

О, не-е-е-т. Неужто другого посланника отправить не могли? Уитни прислонилась лбом к стене и захныкала, потому что выглядела отвратительно. На фоне бриллиантов она покажется куцым куском графита сейчас.

Ладно, ничего не поделаешь. Договор есть договор.

Она открыла замок и встретилась с победным взглядом наглых глаз.

— Доброе утро, Уитни. Я с поручением от семьи Паркер. — Клаудия протянула папку с документами. — Будь добра, подпиши на страницах 15, 26 и 68, в двух экземплярах.

Она, конечно же, обо всем знала. Естественно, злорадствовала. Наслаждалась.

Уитни молча взяла протянутую ручку и вывела широким росчерком подпись в указанных местах.

— Благодарю, — ухмыльнулась Клаудия. — С тобой свяжутся, если появятся вопросы. — Она протянула копию документов и жалостливо надула губы: — Надеюсь, ты не сильно расстро…

Уитни хлопнула дверью у нее перед носом. Не хватало еще выслушивать соболезнования. И без того тошно. Она прижалась к стене и запрокинула голову, чтобы сдержать слезы. До сих пор не верилось, что Крис бросил ее. Ушел навсегда. Подлец!

…хоть бы позвонил.

Когда он вернется, интересно?

За окном пели птицы, на столе лежали конфеты-шипучки, на стене в спальне все еще висела вывеска «Парковка для Паркера». Этот дом казался живым напоминанием о парне, который завалился сюда однажды утром в одном лишь халате и сделал ей немыслимое предложение. А она додумалась ответить «да». Идиотка. Сколько раз папа предупреждал в школьные годы: Уитни, котенок, не соглашайся на сомнительные предложения от парней, ничем хорошим это не закончится.

Эх, папа. Ты как в воду глядел.

В дверь снова позвонили. Уитни вздрогнула от неожиданности.

— Ну что еще?! — распахнула она дверь. — О. Мистер Тайсон, здравствуйте, простите, я не к вам обращалась, а к этой гарпии Клаудии. — Уитни вытянула шею, окидывая быстрым взглядом проулок. Кажется, всадница апокалипсиса уехала. Быстро смылась, химера.

— Как твой парень? Не мусорит здесь?

— Мы расстались.

— Ого, так быстро.

— Да уж. Он сбежал от меня, как от чумы, сверкая пятками.

Мистер Тайсон хохотнул, но потом сочувственно добавил:

— Не понял он своего счастья. Значит, не очень умный. А зачем тебе дурак?