Дети вампира - Джинн Калогридис

Желание переполняло меня и изливалось ярким светом из глаз. Взглянув на женщину, я увидел, что окружавшее ее защитное красное свечение ослабело, особенно возле сердца. Постепенно оно вообще погасло, словно задутая свеча.

Я торопился, чувствуя, что желание все равно меня опережает. Оно окружило предмет моего вожделения темно-синей мерцающей дымкой. Глаза хозяйки постоялого двора сразу же потускнели, а взгляд утратил осмысленность. Я сразу вспомнил глаза худенькой смуглой служанки в замке Влада, она смотрела точно с таким же выражением. Думаю, такой же взгляд был и у меня в купе поезда, когда я едва не стал жертвой Аркадия... Женщина покорилась моей воле, теперь я мог повелевать ее разумом.

– У нас найдется где переночевать, – ответила она на мою просьбу.

Взгляд ее широко распахнутых глаз был обращен только на меня. Ответ меня не удивил, ибо это я приказал ей ответить так. Когда женщина широко отворила дверь и жестом позвала меня в тускло освещенный коридор, мое вожделение стало еще сильнее. Я ощутил дрожь во всем теле. Часть моего сознания попробовала было воспротивиться, и тут я вдруг понял природу своих ощущений. То была жажда, безумный голод, охвативший все мое существо. Всякая попытка сдержать себя отзывалась мучительной болью.

И все же некоторое время я еще продолжал сопротивляться, не понимая, каким образом очутился в шкуре вампира. У меня не было ни малейшего желания убивать эту женщину. Но боль сделалась невыносимой; она сжимала своими тисками каждую клетку моего тела. И она не шла ни в какое сравнение с болью, какую испытывает смертный человек.

Разум и здесь подсунул спасительную уловку. "Это всего лишь сон, – мысленно твердил я. – Сон человека, занесенного снегом и умирающего в лесу". Впрочем, может, и лес мне тоже приснился? Арминий с его белым волком, таинственная долина – все это сон, а Влад, Аркадий – не более чем его персонажи. И Стефан по-прежнему жив и здоров, а Ян-младший тихо сопит в своей кроватке. Мне просто снится, будто я где-то в Трансильвании, хотя на самом деле я лежу у себя дома и мечусь в лихорадке. Все ужасы минувших недель – не более чем бред. Быть может, даже папа жив, а его смерть и похороны мне привиделись.

Уловка не сработала. Более того, я, поддавшись жажде крови, решил овладеть женщиной прямо в коридоре. Я прижался к ее плотному телу, наслаждаясь его теплом, мягкостью кожи на шее, запахом волос. Сначала я коснулся ее шеи губами, потом языком (солоноватый от пота привкус немытого тела возбудил меня еще сильнее) и, наконец, зубами. Женщина вздрогнула и тихо вскрикнула от боли и блаженства, которое охватило нас обоих.

Я встал у нее за спиной и обнял ее, словно возлюбленную (наше слияние было намного теснее, чем при соединении двух тел). Поскольку сделанная мною ранка находилась спереди, чуть выше ключиц, мне пришлось нагнуться. Помогая себе губами и языком, я пил божественный нектар, самое чарующее из всех вин. Кровь хозяйки постоялого двора была удивительно сладкой и пьянящей. Я совершенно потерял голову, целиком отдавшись восхитительному пиршеству. То, что я сейчас испытывал, не поддавалось никакому сравнению, поскольку мне было просто не с чем сравнивать, ибо в обычной жизни я не позволял себе напиваться до потери самоконтроля и не отличался особой страстностью в любви. Но сейчас я крепко прижался к широкой спине женщины, обхватил ее руками, которые легли на большие, чуть дрябловатые груди. Я чувствовал, как неистовое биение ее сердца становится медленнее, еще медленнее, еще...

Звук крови, струящейся в ее венах, напоминал нежный плеск морских волн. На них островками пены покачивались ее мысли; достаточно было легкого усилия воли, и я уже знал их содержание. Ее покорило мое обаяние, ей хотелось обвить мои ноги своими. Я поймал сердито-презрительную мысль о пьяном муже, храпящем наверху. А еще женщина была не прочь заработать на любовных услугах и припрятать эти деньги от своего благоверного...

Я мог полностью распоряжаться и ее разумом, и ее телом, но меня притягивала только кровь – пьянящая сильная кровь. Я пил и не мог насытиться, мечтая, чтобы эти мгновения длились вечно. Честно говоря, поглощение чужой крови по глубине наслаждения не уступало оргазму. Точнее, это и был оргазм, растянутый во времени.

Но конец все же наступил. Мысли женщины потекли медленнее, поредели, затем остановились. Их сменила темнота и предощущение смерти. Я мгновенно отпрянул. Тело женщины с глухим стуком упало на пол. Думаю, я всегда буду помнить ее белое как мел лицо с недоуменно разинутым ртом и широко раскрытыми невидящими глазами.

Стук упавшего тела, по-видимому, разбудил мужа моей жертвы. Где-то в глубине дома хлопнула дверь, и в коридор ввалился рослый, неопрятного вида мужчина в засаленном подобии халата. Рукой он теребил то черные косматые волосы, то всклокоченную бороду.

– Эй, Ана! – не слишком трезвым голосом позвал он. – Ты никак грохнулась? Вроде и не пила вчера.

Я инстинктивно замер (чуть не написал "боясь вздохнуть"; на самом деле я вообще не дышал).

Пока муж моей жертвы, как и все смертные, приближался к нам черепашьими шагами, я заметил, что возле тела женщины неведомо откуда появился Арминий в своем неизменном черном одеянии. Он смиренно улыбался. Подобно Аркадию, он заговорил со мной, не раскрывая рта:

"Абрахам, если ты будешь просто стоять, он скоро тебя увидит. Помни про ауру. Сверни ее до предела и спрячь вглубь себя".

Странно, но сейчас его наставление не показалось мне бессмысленным набором слов. Мои действия напоминали глубокий вдох, но вместо воздуха я "вдохнул" в себя темно-синюю ауру, окружавшую мертвую женщину, и отчетливо чувствовал, как она вошла внутрь меня. Я повернулся к мужу убитой, готовый, если понадобится, избавиться и от него (однако сейчас я был более чем сыт, и мысли о его крови не вызывали во мне никакого возбуждения).

Но главное – этот человек не видел ни меня, ни Арминия, а только свою бездыханную жену! Сообразив, что она не просто упала, косматый мужчина опустился на колени и стал трясти ее, громко выкрикивая ее имя. Мы с Арминием стояли совсем рядом, но он даже не подозревал о нашем присутствии.

"А теперь тебе пора уходить отсюда. Направь свою ауру к двери и двигайся по ней".

Я подчинился приказу Арминия и, сфокусировав ауру в тонкий луч, направил его на дверь. В то же мгновение я очутился у двери. Моя воля, будто порыв ветра, распахнула ее. Я вышел и, к своему изумлению, оказался не на холодной улице незнакомого городка, а перед очагом в жилище Арминия. Архангел все так же блаженно спал на теплой приступке. Сам Арминий стоял рядом.

– Я уже говорил тебе, Абрахам, что ты унаследовал от матери сильную волю. Это дает тебе громадное преимущество: ты сможешь с большей легкостью управлять своей аурой. Однако тебе мешают два недостатка. Твоя восприимчивость оставляет желать лучшего. К тому же ты очень скептичен, если не сказать, упрям. Прости, что мне пришлось применить весьма немилосердный способ, чтобы убедить тебя в реальности некоторых вещей, но выбора у меня не было. Пойми, если бы ты не поверил в существование ауры, то не научился бы управлять ею. А научиться этому в твоих же интересах: тогда ты сможешь беспрепятственно появляться в замке Влада и покидать его. В противном случае Влад легко заманит тебя в ловушку.