Великий Дракон Т-34 - Константин Клюев

– Линдворн, простите, а что такое перекресток третьего порядка? – Суворин начал откровенно скучать и задал вопрос, чтобы окончательно не запутаться.

– Это тоже просто. Каждое общество воспринимает объективно существующие высшие силы соответственно своему уровню развития. Первый уровень – это культ животных: медведей, лис, волков, саблезубых тигров или слонов. Второй – это обожествление стихий огня, ветра, моря. Третий уровень – это поклонение существам, повелевающим стихиями: огнедышащие драконы, водяные. Четвертый – это боги, подобные обликом местному населению. Пятый уровень – высший. Общество пятого уровня не верует, а знает. Нет нужды в мыслеобразах – посредниках, все воспринимается непосредственно и без искажений. Порядок перекрестка определяется уровнем развития общества, существующего вокруг перекрестка. В вашей системе по состоянию на начало 1943 года одновременно существуют, – Великий Дракон закатил глаза-блюдца и задумался, – один – первого порядка, три перекрестка – третьего, семь – четвертого. Во времена, когда перекрестков третьего порядка было на два больше, я выдал некое обязательство лихому казаку Григорию Ковалеву, участвовавшему в своем первом византийском походе. Вдаваться в суть давних событий не стану. Я был тогда еще молодым и неопытным драконом. У меня тоже был первый пробно-тренировочный переход между мирами, и Гриша вытащил меня из серьезной беды. Да, так вот, Гриша Ковалев получил от меня чешуйку с функцией оберега. Оберег-коммуникатор в случае прямой и неотвратимой угрозы владельцу перемещает его без промедления по ближайшему свободному каналу под защиту эмитента. Что опять не так? Ага. Понял. Эмитент – это я. Тот, кто выдал обязательство. Чешуйку, одним словом. Чешуйки бывают и простые, без обязательств. В качестве украшений, декоративных пластин или амулетов их носят тысячи людей. С этих чешуек информация стекается в центральное… Простите, я увлекся, это уже лишнее. Ваша чешуйка обладала вполне достойным охватом – четырнадцать аршин, то есть десять метров. Поэтому был спасен не только Александр Ковалев, имевший на это законное, так сказать, наследственное право, но и все, находившиеся вместе с ним. У кого есть вопросы?

Эмсис с удовольствием зарисовывал Дракона в тетрадь. Неринг грыз очередной стебелек. Суворин и Ковалев сидели в тени алтаря.

– Брехня, – звучно заявил Суворин. – Бабушкины сказки.

– Ну, пусть сказки, – глухо засмеялся Линдворн. – Ох-хох-ха!

– Скажи, Великий Дракон, где мы находимся? Как нам попасть домой?

– Ковалев, Ковалев! Казак простодушный, бесхитростный! Может, пропустим по стаканчику? А, как с прапрадедом твоим, бывалоча?

– Линдворн, это что, секрет? Нам бы неплохо к своим попасть. Ты направление только подскажи, чего тебе стоит?

Великий Дракон загрустил. Он вздохнул, как паровой котел, и из его мощного выдоха сгустился угловатый ларь из темных досок. Он поковырял ногтем в огромном навесном замке, дужка отщелкнулась с металлическим лязгом. Откинув ржавую щеколду, Линдворн поднял резную крышку. Под крышкой из темноты ларя торчала дюжина пыльных бутылочных горлышек. Дракон вытащил одну из бутылей в оплетке из почерневшей лозы и бережно передал ее Ковалеву, манерно вытащив пробку кончиками двух страшных когтей. Проделав ту же операцию еще с четырьмя бутылями, Линдворн оставил последнюю из открытых для себя и поднял ее приветственным жестом:

– Мальвазия – что может быть прекраснее? Луч солнца спал в бутыли триста лет, чтобы согреть нечаянную встречу! За жизнь, друзья!

Танкисты переглянулись и пригубили напиток. Сладкая мальвазия пошла легко, и Дракон без устали провозглашал новые и новые тосты, незаметно откупоривая для себя новые бутыли.

Ковалев вежливо, но настойчиво повторял свой вопрос, всякий раз несколько меняя форму, а Великий Дракон неизменно уклонялся от ответа с ловкостью проворной ящерки.

Вихрон проснулся и откровенно скучал, завистливо прислушиваясь к возне песчаных крыс в глубине ниши за алтарем. Александр сжалился и отправил свина порезвиться. Солнце клонилось к закату, и весь котлован наполнялся чернильной тенью. Скрылись древние знаки на стенах, смягчились, а затем и вовсе растворились очертания ниш и арок. Суворин и Эмсис впали в состояние блаженной дремоты. Неринг же, напротив, чем больше пил, тем жестче обозначались складки возле губ. Пользуясь паузой, Линдворн вытащил из-за алтаря два факела, плюнул на них сквозь передние резцы огоньком, подождал, пока займется ровное синеватое пламя, и воткнул в щели между плитами слева и справа от себя. Выждав некоторое время, Великий Дракон посмотрел на Виктора в упор:

– Скажи мне, Неринг, славный воин, чем ты опечален?

– Я понимаю, господин Дракон, что, если бы нас не вытащила твоя чешуйка, я бы теперь точно не задавался никакими вопросами. Но я жив и хочу знать, где мой дом. Я хочу увидеть жену и сына.

– О, силы добра и зла! – громыхнул несколько захмелевший Линдворн. – Увидеть жену и сына? Смотри…

Неринг замер, вытянув руку вперед и вверх, словно защищаясь от слепящего света. Глаза его видели что-то свое, недоступное остальным. По щекам майора потекли слезы, но он не мигал и слез не утирал. Ковалев всегда думал, что так плачут только артисты в кино – не кривя лица, не всхлипывая.

– Все, больше не могу, – Великий Дракон отхлебнул из бутыли, зажав ее между двумя пальцами, как держал бы ювелир крупный драгоценный камень. – Даже если бы ты в меня еще раз шарахнул парой бронебойных, энергии все равно мало. И это из центра перекрестка! Конечно, если бы ты поместил семью ближе к Майнцу или, скажем, в долину пирамид… Да что это я, извини, майор.

Линдворн сделал еще один мощный глоток и запустил темную пузатую бутыль катиться по плитам.

Виктор уже пришел в себя окончательно и сидел с блаженной улыбкой.

– Что там, майор? – Ковалев положил руку на плечо Неринга.

– Эльза кормила сына с ложечки. Отец и мать помогали ей. Погоди, мама и Эльза носят траур! Что за черт, кто-то в семье погиб! – Неринг рывком вскочил на ноги. – Что смотришь, Ваня? Хочешь сказать – говори!

– Да ты погиб, майор, ты! – Суворин был необычно серьезен. – Мы здесь уже пару недель, вот и считай. У вас канцелярия быстро работает.

– Господин Линдворн, может, родных Виктора известить можно? – подал голос Марис.

– Родных? – Дракон опустошил и запустил катиться очередную бутылку. – Родных, наверное, можно.

Бутылка, забавно повиливая горлышком, подкатилась к предыдущей, и они глухо стукнулись стеклянными оплетенными лозой пузами.

– Нет!!! – Неринг в ужасе замахал руками. – При одном лишь намеке на то, что я жив и пропадаю неизвестно где мои попадут в гестапо, и я их точно не увижу. Нет, не надо никого извещать. Я прошу вас.

– Да, нам тоже своим сказать нечего. Оставили поле боя, да еще с боевой машиной, да еще и с врагом в составе экипажа. Чижик-пыжик, где ты был? У дракона водку пил. Да, мечта особиста. – Ковалев посмотрел в небо. – Дезертиры.

Суворин начал было ворчать, что ему нечего скрывать от советской власти и что за правду не наказывают, но быстро успокоился под дружелюбным прищуром Мариса.