Песнь Кали - Дэн Симмонс

– Ой,– произнес я.

Этот забытый звук далекого детства прозвучал очень тихо.

– Ой,– повторил я.– Ой, не надо, пожалуйста.

Я еще крепче приник щекой к поверхности стойки и зажал кулаками уши. Бесполезно. Я отчетливо слышал крики Амриты, которые постепенно перешли в рыдания.

У меня до сих пор хранится где-то рапорт – копия отосланного Сингхом в Дели. Как и все прочее в Индии, это дешевая, низкосортная бумага. Буквы пропечатаны настолько слабо, что их почти не видно: наивное детское представление о тайном послании. Не важно. Мне не нужно заглядывать в этот рапорт, чтобы дословно вспомнить его содержание:

«22.7.77. УПР. ПОЛ. КАЛЬКУТТЫ/СЛ. БЕЗ. АЭР. ДУМ-ДУМ 2671067.

РАБОТНИК СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ ДЖАГМОАН (ЯШПАЛ, АЭР. ДУМ-ДУМ СЛ. БЕЗ. 1113) ПРОВЕЛ ДОСМОТР СУПРУЖЕСКОЙ ПАРЫ, ПО ДОКУМЕНТАМ ЧОУДРИ, ШУГАТА И ДЕВИ, СЛЕДУЮЩИХ С РЕБЕНКОМ В ЛОНДОН, ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. ЦЕЛЬ: ОТДЫХ. В 04:28/21.7.77. РАБОТНИК ДЖАГМОАН ЗАДЕРЖАЛ СУПРУГОВ ЧОУДРИ В ТАМОЖЕННОЙ СЕКЦИИ.

В-11 ПО ПРИЧИНЕ ВЕРОЯТНОГО ПРИЗНАНИЯ ВЫШЕУПОМЯНУТОГО РЕБЕНКА ПРОПАВШИМ РЕБЕНКОМ АМЕРИКАНСКИХ ГРАЖДАН ЛУЗАК, ОБЪЯВЛЕННОГО ПОХИЩЕННЫМ 18.7.77. [СМ. ПОЛИЦ. УПР. КАЛЬКУТТЫ ДЕЛО № 117. нач. 18.7.77. (С. Р. 50/) СИНГХ ] ИНСПЕКТОР ЯШВАН СИНГХ (ПОЛИЦ. УПР. КАЛЬКУТТЫ 26774) И СУПРУГИ ЛУЗАК (РОБЕРТ С. И АМРИТА Д.) ПРИБЫЛИ В АЭРОПОРТ С ЦЕЛЬЮ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ РЕБЕНКА В 05:41/21.7.77. РЕБЕНОК ОПОЗНАН КАК ВИКТОРИЯ КЭРОЛИН ЛУЗАК, род. 221.77. ПРИ ДАЛЬНЕЙШЕМ ОСМОТРЕ РЕБЕНКА МАТЕРЬЮ ВЫЯСНИЛОСЬ, ЧТО РЕБЕНОК ВИКТОРИЯ К. ЛУЗАК БЫЛА УБИТА НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ НАЗАД. ЗАТЕМ СУПРУЖЕСКАЯ ПАРА, НОСЯЩАЯ ФАМИЛИЮ ЧОУДРИ, АРЕСТОВАНА И НАПРАВЛЕНА В УПР. ПОЛИЦИИ ЧОУРИНГХИ: ПОДОЗРЕНИЕ В СГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ ПОХИЩЕНИЯ РЕБЕНКА, В СГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ УБИЙСТВА И ПОПЫТКЕ ПЕРЕВОЗА КРАДЕНОГО ЧЕРЕЗ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ГРАНИЦУ. АКТ ВСКРЫТИЯ [ СМ. ЛУЗАК – УПР. ПОЛ. КАЛЬКУТТЫ/МЕДЭКСПЕРТИЗА 2671067/21.7.77 ] ПОДТВЕРДИЛ, ЧТО РЕБЕНОК ЛУЗАК БЫЛ УБИТ НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ЗА ПЯТЬ (5) И НЕ МЕНЕЕ ЧЕМ ЗА ДВА (2) ЧАСА ДО ОСМОТРА И ЧТО ТЕЛО ВЫШЕУПОМЯНУТОГО РЕБЕНКА БЫЛО ИСПОЛЬЗОВАНО В КАЧЕСТВЕ КОНТЕЙНЕРА ДЛЯ ПЕРЕВОЗКИ КРАДЕНЫХ ТОВАРОВ. СПИСОК И ОЦЕНОЧНАЯ СТОИМОСТЬ ПРИЛАГАЮТСЯ:

РУБИНЫ (6) РУПИЙ 1 115 000

САПФИРЫ (4) РУПИЙ 762 000

ОПАЛЫ (4) РУПИЙ 136 000

АМЕТИСТЫ (2) РУПИЙ 742 000

ТУРМАЛИНЫ (5) РУПИЙ 380 000

С ЦЕЛЬЮ ПОЛУЧЕНИЯ ДАЛЬНЕЙШИХ ПОДРОБНОСТЕЙ ОБРАЩАТЬСЯ К СИНГХУ (ЯШВАН ПОЛИЦ. УПР. КАЛЬКУТТЫ 26774). КОНЕЦ РАПОРТА».

Калькутта убила меня.

Кабита Синха

Калькутта не спешила отпускать своих пленников. Город еще два дня продержал нас в цепких зловонных объятиях.

Мы с Амритой не хотели оставлять Викторию одну. Даже во время полицейского вскрытия и приготовлений к похоронам мы находились в соседних помещениях.

Сингх сказал, что нам придется пробыть в Калькутте еще несколько недель, пока не закончится слушание дела. Я ответил категорическим отказом.. Свои показания мы дали усталому стенографисту.

Прибыл чиновник из американского посольства в Дели. Это был услужливый, похожий на кролика человечек по имени Дон Уорден. Его политика по отношению к не желавшим помочь индийским бюрократам заключалась в том, что он беспрестанно перед ними извинялся и все время объяснял нам, насколько мы осложнили дело своим настойчивым требованием как можно быстрее доставить домой тело ребенка.

В субботу мы поехали в аэропорт в последний раз. Уорден, Амрита и я втиснулись на заднее сиденье взятого напрокат старенького «шевроле». Шел сильный дождь, и в салоне закрытого автомобиля было очень душно и влажно. Я не замечал этого. Я смотрел только на белый санитарный фургончик, за которым мы ехали. На нем не стали включать мигалку, чтобы миновать густой поток машин. Торопиться было некуда.

В аэропорту случилась последняя заминка. Вместе с Уорденом к нам вышел служащий аэропорта. Они оба качали головами.

– В чем дело? – спросил я.

Индиец пригладил свою затертую белую рубашку и выпалил раздраженным тоном несколько фраз на хинди.

– Ну что еще? – снова спросил я.

Амрита перевела. Она была настолько измотана, что не поднимала головы, а голос ее был еле слышен:

– Он говорит, что гроб, за который мы заплатили, нельзя грузить в самолет. Металлический гроб авиакомпании здесь есть, но необходимые бумаги для перевозки… тела… не подписаны ответственными за это официальными лицами. Он говорит, что в понедельник мы можем поехать в муниципалитет, чтобы получить соответствующие документы.

Я выпрямился.

– Что скажете, Уорден? Посольский пожал плечами.

– Мы должны уважать их законы и культурные традиции,– ответил он.– И вообще, я с самого начала считал, что все было бы гораздо проще, если бы вы согласились кремировать тело здесь, в Индии.

Кали – богиня всех мест сожжения.

– Пройдемте сюда,– сказал я.

Я поманил их обоих к двери, ведущей в помещение рядом с той комнатой, где лежало тело Виктории. У индийского чиновника вид был скучающий и нетерпеливый. Взяв Уордена за руку, я отвел его в угол.

– Мистер Уорден,– спокойно сказал я.– Я собираюсь пройти в соседнюю комнату и переложить тело моей дочери в гроб. Если вы войдете в ту комнату или хоть как-то помешаете мне, я вас убью. Вы меня поняли?

Уорден моргнул несколько раз и кивнул. Затем я подошел к чиновнику и объяснил ему то же самое. Я говорил очень спокойно, слегка касаясь пальцами его груди, но он заглянул в мои глаза и, судя по всему, увидел там нечто, заставившее его хранить молчание и не позволившее двинуться с места, когда я закончил свою речь и прошел через вращающуюся дверь в слабо освещенную комнату, где ждала Виктория.

В длинном помещении было почти пусто, если не считать нескольких груд коробок и невостребованного багажа. В конце на стойке рядом с транспортером стоял уже открытый стальной гроб, принадлежавший авиакомпании. У противоположной стены на скамейке рядом с погрузочной платформой поставили серый гробик, купленный нами в Калькутте. Я подошел и, не раздумывая, открыл его.

В ту ночь, когда Виктория появилась на свет, мне пришлось участвовать в ритуале, ставшем причиной моих волнений и переживаний нескольких предшествовавших недель. Я знал, что в эксетерской больнице свежеиспеченным отцам позволяли отнести новорожденных из родильной палаты в расположенный по соседству процедурный кабинет, где ребенка обязательно взвешивали и обмеряли, прежде чем вернуть матери в реабилитационную палату. Я очень тревожился по этому поводу. Я боялся уронить ребенка. Это было глупо, но даже после пережитого волнения и радостного возбуждения, связанных с рождением малышки, сердце у меня все равно учащенно билось, когда врач поднял ее от живота Амриты и спросил, не желаю ли я пронести свою маленькую доченьку по коридору. Я в ответ кивнул, улыбнулся и… испугался. Я вспоминаю, как положил головенку на ладонь, поднес маленькое, еще мокренькое тельце к груди и плечу и проделал путь в тридцать шагов от родильной до процедурного кабинета, чувствуя, что с каждым шагом во мне нарастают уверенность и радость. Казалось, будто Виктория помогает мне. Помню, как расплылся в глуповатой улыбке, когда вдруг окончательно осознал, что несу своего ребенка. Самое счастливое воспоминание в моей жизни.