Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

Обе стороны потеряли много тысяч жизней, прежде чем 22 года спустя Шамиль униженно появился у ног русского государя, но это был уже не Николай I, а его сын и наследник Александр II, и это историческое событие происходило не в Грузии, а в русском лагере на осенних маневрах в 25 верстах от Харькова.

Тем временем Николай 121 сентября прибыл в Геленджик, а 23 – в Анапу, оттуда и вернулся в Крым. 27-го он побывал в Редут-Кале и оттуда совершил поездку по Кутаиси, Ахалциху, Ахалкалаки, Гимрам, Сердар-Абаду, Эчмиадзину, Эривани и Тифлису (8 октября); 12 октября он отбыл во Владикавказ по Грузинской дороге и 26 ноября вернулся в Москву.

Этот визит имел два вполне конкретных результата. Барон Розен, не сумев дать удовлетворительный ответ на несколько вопросов Николая, был уволен со службы, однако ему разрешили занимать должность главнокомандующего до конца января 1838 года. Что касается правительства Персии, то оно наконец пошло на уступки в вопросе о русских дезертирах. Этот вопрос долгое время был камнем преткновения в отношениях России и Персии. Еще Ермолов очень жестко ставил эту проблему перед персидским министром Базургом в 1817 году, но безрезультатно.

После завершения Персидской войны 1826–1827 годов Паскевич попытался добиться выдачи так называемых русских батальонов, однако персидские переговорщики упорно сопротивлялись этому, и проблема осталась нерешенной.

Теперь Николай I решил лично вмешаться в это дело. На встрече с Эмир-и-Низамом он спросил его: «Можем ли мы назвать державу дружественной, если она принимает у себя русских дезертиров и формирует из них так называемые русские батальоны? Я умоляю вас передать мои слова шаху, добавив, что я прошу вернуть два русских батальона[96] в течение трех месяцев; и если мое требование не будет выполнено, то тогда без объявления войны я отзову нашу миссию из Тегерана и порву с вами всяческие отношения».

Этот ультиматум возымел желаемый эффект. Шах согласился на выдачу дезертиров, при условии, что они сами будут согласны на это. Но это вовсе не было гарантировано. Альбрандта послали в Тебриз и Тегеран, он имел полномочия вести дела как с персидскими властями, так и с дезертирами. После нескольких месяцев тяжелейшего труда, проявив невиданные такт и мужество, он сумел выполнить это трудное и опасное задание и 11 февраля 1839 года перешел русскую границу во главе этого странного батальона в сопровождении оркестра и с развевающимися флагами[97].

Считается, что экспедиция Фезе, по крайней мере, умиротворила Шамиля на весь 1838 год, но в принципе это не тот результат, которым можно хвастать. Действительно, Шамиль вел себя очень спокойно, поскольку был занят строительством (духовным и материальным), которое требовало всего его времени, поглощало все внимание и задействовало все его способности. Он создавал собственную власть среди племен, а заодно возводил крепости на скалах Ахульго – и он так упорно трудился в обоих направлениях, что в начале 1839 года русское правительство пришло к выводу, что «необходимо наконец принять эффективные меры против растущего влияния Шамиля, а для этого – провести решающую кампанию в Северном Дагестане».

Власть Шамиля уже признали все свободные общины, жившие вокруг Аварии, включая Анди и Гумбет, за исключением Андалиаля и не признающих ничьего господства жителей Унцукуля. Судя по всему, в своих действиях они руководствовались только одним – ненавистью к своим соседям из Гимр. Когда Гимры подчинялись России, Унцукуль занимал по отношению к России враждебную позицию; когда Гимры брались за оружие, Унцукуль признавал господство России. В Чечне помощник Шамиля, Ташов-Хаджи, сумел обратить в мюридизм сразу несколько районов. Салатау и Аух открыто заявили о своей поддержке имама, за исключением тех аулов, которые лежали в опасной близости от русских оборонительных линий, например Чиркей, да и те лишь ждали удобного момента, чтобы последовать примеру остальных. В Южном Дагестане общины верхнего Самура были открыто враждебны России. На северной равнине мирные племена, например кумыки, боялись за свою жизнь и имущество, а «подчинившиеся» аулы нижней Чечни были в еще худшем положении, поскольку оказались между молотом и наковальней: они были объектом карательных экспедиций вне зависимости от того, примут чью-либо сторону или нет. России пора было предпринять хоть что-нибудь, чтобы улучшить ситуацию.

На посту главнокомандующего барона Розена сменил генерал Головин, чей план действий, скорректированный императором Николаем, включал в себя следующие пункты: 1) спуск на черноморское побережье; 2) окончательное подчинение общин верхнего Самура; 3) покорение Чечни и Северного Дагестана[98].

Для выполнения каждого из этих трех пунктов была намечена отдельная кампания и создана отдельная армия. Данная работа не касается первой из перечисленных кампаний, результаты второй кампании мы перечислим буквально в нескольких словах. Однако мы должны подробно остановиться на операциях армии, которой командовал преемник Вельяминова генерал граф Граббе. Эти операции преследовали одну цель – взять оплот Шамиля Ахульго и окончательно покончить с его властью.

В распоряжении графа Граббе были переданы силы восточного фланга и Северного Дагестана, причем первые насчитывали 6000 человек, сосредоточенных у Внезапной на реке Акташ, а последние – 3000 человек, которые собрались у Тимир-Хан-Шуры.

Русские намеревались начать совместное движение на Шамиля в Дагестане и осенью атаковать Чечню. Боевые действия на высоких и лишенных растительности горах летом представляли гораздо меньше трудностей, чем в любое другое время года. В отношении же Чечни с ее лесистыми горами и долинами самым трудным временем года было как раз лето. Однако умелое расположение врагом своих войск заставило Россию изменить планы.

Ташов-Хаджи, при поддержке отряда дагестанских мюридов под командованием Сурхая и Али-бека, выстроил небольшой, но прочный деревянный блокгауз в Ахмет-Кале в глубине леса вблизи от Миската, аула на реке Аксай. Собрав чеченцев со всей страны, он представлял угрозу для Кумыкской равнины и тыла любого войска, направлявшегося из Внезапной в Дагестан. Сам Шамиль укрепил Аргуани в Гумбете и обещал народу Буртуная выступить и встретить русских в Салатау. В этих обстоятельствах было бы безумием для русских двинуться в поход, не укрепив линии сообщения с севером и не обеспечив безопасность жителей Кумыкской равнины, лояльных России. Для этого было необходимо уничтожить новое укрепление Ташов-Хаджи и разбить его большое, но недисциплинированное войско.