Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

Примерно на полдороги, в 2500 футах вниз по извилистой тропе от Караная к Гимрам, под утесами из известняка есть место, где видны горизонтальные слои породы самых разных цветов – красного, белого, зеленого и желтого. Здесь склон относительно пологий, и, как всегда в Дагестане, этим было решено воспользоваться, чтобы при помощи террас создать небольшой участок пригодной для сельского хозяйства земли, где осенью спелая кукуруза контрастирует с белизной снега, покрывающего вершины гор. Источник свежей чистой воды берет свое начало высоко в скалах и вытекает из нескольких водоотводных труб у дороги. К этому месту, известному как источник Гимры, Клюгенау подошел той же ночью. Здесь 1 мая собралась вся его армия. Здесь же к нему пришли старейшины Гимр, которых он заверил в искренности своих намерений относительно их аула. Они сообщили ему, что соседи из Унцукуля численностью 500 человек пришли к ним и предложили помощь в борьбе против русских, но старейшины заставили их уйти.

Клюнегау не стал тратить время на подготовку к захвату моста, который был перекинут через Ашилту в самом узком ее течении, лишь в нескольких десятках метров от ее слияния с Анди-Койсу, вытекающей из Ашилты[90].

Это место было ему известно благодаря смелому разведывательному рейду, совершенному накануне его верным адъютантом Евдокимовым, под чьим командованием Авраменко с двумя ротами и легкими мортирами был отправлен дальше вниз по горной тропе. На заре он занял позицию, откуда мог контролировать и реку, и дорогу из Гимр. А через полчаса на противоположных высотах появился отряд неприятеля. Теперь сам Клюгенау отправился по дороге, оставив одну роту охранять источник, а вторую – перекрывать дорогу из Гимр на случай появления враждебно настроенных людей из Унцукуля. Не доходя до моста, он услышал стрельбу и, решив, что левый берег находится в руках врага, послал двух местных жителей к Авраменко с запиской, спрашивая, может ли основной отряд соединиться с ним у моста без серьезных потерь. В противном случае он велел ему удерживать позицию до ночи, а потом отойти к Каранаю по тропе, известной Евдокимову. Следует помнить, что между Авраменко с его авангардом и Клюгенау была пара миль вдоль берега реки, который полностью контролировался врагом с противоположных высот.

Генерал-майор граф Ивелич, командир Апшеронского полка, который привез приказ от Фезе и присоединился к экспедиции из чистого любопытства, умолял отпустить его, чтобы он соединился с Авраменко на мосту. Клюгенау ему категорически отказал. Тем не менее тот побежал к месту сражения. Там он сразу же был ранен в левую руку, но, перевязав рану, послал офицера с запиской Клюгенау, прося разрешения остаться в строю. Такое разрешение ему было дано, однако с наказом, чтобы отход начался не раньше ночи.

Поняв, что без риска понести серьезные потери до моста добраться невозможно, и услышав, что люди из Унцукуля численностью 1000 человек снова движутся на Гимры, Клюгенау решил отойти к источнику, и войско вновь пришло в движение. Тропа шла позади Гимр и была трудной и длинной. Было вполне вероятно, что, увидев уходящие русские войска, люди из Гимр поддадутся соблазну соединиться со своими соседями и атаковать маленький отряд русских в неудобном для них положении. Зная характер местных жителей и их уважение к храбрости и хладнокровию других, Клюгенау решился на один из тех отчаянных шагов, которые увековечили его имя в истории Кавказской войны. Когда войска прошли мимо аула, его жители, вооруженные до зубов, заняли позицию по обеим сторонам тропы. В миле или двух от этого места люди из Унцукуля спешно переправлялись через реку, горя желанием вступить в бой. Это был самый критический момент, но Клюгенау, отдав приказ продолжать марш, спешился и, обращаясь к старейшинам, спокойно уселся на один из камней. Старейшины подошли к нему; их сопровождали другие жители деревни. Русский генерал оказался в окружении все растущей толпы вооруженных людей. Спокойно дымя своей трубкой, он напомнил жителям Гимр, что именно он спас их от голода в 1832 году, когда после смерти Кази-Муллы весь их урожай был уничтожен людьми из Унцукуля, которые теперь толкают их на преступление, за которое им позже придется жестоко поплатиться. Его интонация и спокойствие сделали свое дело, и старейшины заверили его, что они сами не будут нападать на русских и другим не позволят этого делать. Затем, увидев, что его собственные люди добрались до относительно безопасного места и что люди из Унцукуля находятся теперь на расстоянии ружейного выстрела, Клюгенау велел подвести свою лошадь и, сев в седло, еще несколько минут тепло беседовал с местными жителями. Когда подбежали люди из Унцукуля, было уже поздно, генерал был в безопасности. Житель Гимр, выстрелив в камень, на котором еще несколько минут назад сидел русский генерал, воскликнул: «Ведь он был в наших руках, а мы дали ему уйти!» Жители Унцукуля были в ярости и ринулись в погоню, но ничего не смогли сделать, и 3 марта русские спокойно добрались до Караная. Там Клюгенау увидел раненого Евдокимова и от него узнал о несчастье, постигшем авангард.

Оказалось, что у моста Ивелич принял на себя командование по праву старшего и, узнав от лейтенанта Писарева, командовавшего отрядом на той стороне, где находился аул Гимры, что враг теснит его, отдал приказ сейчас же отступить, что противоречило просьбам Авраменко и приказам Клюгенау. Результат был очевиден всем, кроме самого Ивелича. Неприятель сразу же захватил мост, восстановил его и переправился на правый берег. Пользуясь своей обычной мобильностью, он атаковал русских с флангов и с тыла. Произошла жестокая стычка, в которой были убиты Ивелич, Авраменко и Писарев. Никто бы не мог теперь спастись и сообщить о произошедшем, если бы Ивелич несколькими часами раньше не отправил капитана Костырко с 45 солдатами прикрывать брод на случай возможного отхода. Это был единственный случай, где несчастный генерал-майор проявил хоть какой-то военный опыт, и это спасло остатки отряда от уничтожения. Костырко уже разбил маленькую группу горцев, пытавшихся перейти брод, когда услышал приближающиеся выстрелы. Скоро к нему стали по одному и по двое стекаться немногие спасшиеся, и он узнал, что произошло. Поскольку все старшие офицеры были убиты, он взял командование на себя и с помощью Евдокимова отбил атаку неприятеля. Когда же Евдокимов был ранен пулей в лицо, за что впоследствии получил прозвище «трехглазый», он отправил его с другими ранеными в Каранай, а сам после очередного боя отступил кружным путем, не встретившись, таким образом, с отрядом, который Клюгенау послал ему на помощь.

Летом того же года (1837) Розен решил послать карательную экспедицию в Ашилту и сначала намеревался назначить Клюгенау командовать этим отрядом, однако отношения между главнокомандующим и подчиненным были весьма напряженными, и вместо Клюгенау был назначен генерал Фезе. С последним Клюгенау был в состоянии войны из-за рапорта, в котором Фезе возложил всю вину за поражение у моста на Клюгенау. Так что вместо того, чтобы служить под началом Фезе, Клюгенау сказался больным и все лето не участвовал в походах.