Аргентина. Квентин - Андрей Валентинов

— Так за чем дело стало?

Когда пустые стопки опустились на скатерть, консультант невесело вздохнул.

— У меня плохое предчувствие, Перри. Так и кажется, что вы сейчас скажете: «Меня опять хотели убить!»

— Меня опять хотели убить.

Выслушав подробный рассказ (молодой человек умолчал лишь о поцелуе), Лекс бросил локти на стул, легко пристукнул кулаками.

— И как прикажете работать с клиентом? После всего, что я наговорил, вы, Перри, с первыми лучами солнца отправляетесь на Эйгер с дамой за тридцать, эффектной, доступной — и умеющей слушать…

— Да помню я! — перебил Уолтер. — Помню! Но Марг… Она не такая!

Брови взлетели вверх, японские глаза потемнели:

— А какая? Одеяла еще не было? Сегодня вечером будет, в крайнем случае, завтра. Не захотите — силком потащат.

Молодой человек хотел возмутиться, но тут же вспомнил обезумевших Вальтеров-тезок. Консультант затушил в пепельнице папиросу, закурил новую.

— Силком — это не в наручниках. Вероятнее всего, пришлют гризетку, словно в бульварном романе. Она подробно и в лицах поведает, как ее госпожа умирает от любви. С вами, Перри, срабатывают самые простые схемы… Ладно, постараюсь узнать, не обращался ли кто к врачу. Парень вы крепкий, и получить от вас подарочек в виде каменюки — невеликая радость. О пистолете можете забыть, он наверняка нигде не зарегистрирован. Про Кирию и вашу княгиню сведения нужны?

— Нет! — даже не думая, отрубил Уолтер. Шпионить за Марг? Да кто он после этого?

— Но все-таки выслушайте. У Кирии своеобразная репутация. Великая певица, трагическая судьба. Ее семью убили турки во время резни в Измите. Это правда, но вот все прочее — легенды. Говорят, что она очень любит мужчин. Говорят, что она их ненавидит и мстит, причем весьма изысканно…

Уолтеру вновь увиделись приятели-скалолазы, взявшиеся за грудки. «Frigging Schwuler! Stricher! Wichser!»

— Любовников и любовниц…

Молодой человек чуть не подавился воздухом.

— …меняет каждый год. Расстаются, как правило, на Рождество, Кирия отмечает это событие роскошным приемом. А вот княгиня Марг следует за ней, как тень. Может, и наоборот, я не вникал. Они ссорятся, даже, говорят, дерутся… Не удивлюсь, натуры горячие. Но они всегда вместе… Ждете рассказа, на какую разведку эти дамы работают?

— Да! — брякнул Перри и тут же поправился: — Нет! При чем тут вообще разведка? У вас, Лекс, профессиональное заболевание. Эта, как ее, порно…

— Паранойя, — вежливо подсказал консультант. — Всюду вижу шпионов, даже в сливном бачке. Нет, Перри, до этого еще не дожил. Я наблюдаю броуновское шевеление помянутых не в мировом эфире, а вокруг конкретной точки. Вокруг вас, уж извините. Да вы это, вроде, и не отрицаете.

Молодой человек открутил память-киноленту немного назад. Как только он прилетел в Париж… Нет, раньше, в первый же день на борту «Олимпии»! Гитлеровские усики, сверкающий монокль. «Дайте мне посмотреть на американца, умеющего играть во что-нибудь приличное! Да хоть… Хоть в эльферн!..»

Раньше! «Мой Квентин так и не вернулся…»

— Вы правы, Лекс!

Поднял портфель с пола, щелкнул замком.

— Все из-за этого. Только не смейтесь.

Первый бумажный томик с яркой обложкой. Второй, третий… Четвертый.

…Третий — от полковника Строцци, четвертый куплен на миланском вокзале. И автор тот же, и серия, на обложке знакомый кошмар с астероидами и осьминогами.

— Смеяться не буду, у меня с этим трудно… Разрешите?

Шелест страниц, легкое движение бровей.

— «За иллюминаторами, в ледяном вакууме, надрывно грохотали могучие двигатели планетобуса[67]. — О, возьми меня скорей! — прошептала красавица, расстегивая пуговицы скафандра. — Хочу ощутить в себе твой несравненный бластер!»

Молодой человек почувствовал, как у него краснеют уши. Снова легкий шелест. Утиный нос внезапно дернулся.

— Однако! «— Есть ли у вас план, мистер Перри?[68] — вскричал горе-сыщик, как обычно, обращаясь к самому себе. — Да, у меня есть план, самый гениальный план! Недаром я Уолтер Квентин Перри из Теннесси!»

Консультант аккуратно положил книгу на стол, прищурился.

— У нас с вами тоже есть план, мистер Перри. К среде я это изучу, а вы не забудьте приготовить чек. Это пункт первый. Второй несколько сложнее. Постарайтесь до среды дожить.

3

Вечность конечна. Бесконечен лишь ее сотворивший.

Даже у идущих в Небо иссякают силы.

Мухоловка остановилась, провела ладонью по лицу, словно пытаясь стереть усталость. Присела, обхватила руками колени.

— Не вздумай! — шелестнуло слева. — Не останавливайся. Иди, иди!.. — Катись отсюда! — беззвучно шевельнулись губы.

Легкий смех — еле слышное дребезжащее эхо.

— Куда мне катиться? Я здесь, и не здесь, я везде, и нигде, в сыпучем песке, и прозрачной воде. Я в воздухе, что между пальцев течет, я — птица, чей вам недоступен полет… И еще очень, очень многое, глубокоуважаемая госпожа Анна Фогель.

Она медленно проговорила имя, от буквы к букве. Вспомнила.

— Впрочем, вынужден слегка огорчить. Особа, так именуемая, уже отошла в вечность, как говорится, приложилась к предкам своим, о чем свидетельствует документ, выданный муниципалитетом города Вероны. Подпись, печать, входящий, исходящий… Но это всего лишь бумажка, дунь — улетит. С вами, госпожа Фогель, куда сложнее.

Исчезло небо, пропала бесконечная серебряная тропа, сменившись полумраком палаты с черным распятием на стене. Недвижное тело под серым одеялом, белая повязка, желтое лицо.

— Уникальный случай! — азартно зашептали прямо в ухо. — Ну совершенно уникальный, хоть в святцы вписывай. Такую, извините, грешницу, как вы, полагается доставлять в Джудекку вне очереди и с полицейской сиреной. И вдруг — ап! Осечка!..

Уже не смех — железный тяжелый грохот. Мир скрылся за темным непрозрачным занавесом.

— Жаль, госпожа Фогель, вы не в том состоянии, чтобы это оценить. Каково! Всесильные, всезнающие, вездесущие, с крылышками куриными и бубликом над лысиной… А не учли, что вы уже во всех списках прописаны. Мученица! Невинная дева, претерпевшая нелюдские смертные страдания за ближних своих и за дальних, неведомых. Это же райский венец, немедленно! Не там вы учились, госпожа Фогель, иначе бы знали, что такое Сокровищница Заслуг. И кроме того, за вас молились. Ой, какие люди за вас просили, вспомнить приятно. Пассифлора, Цветок Страстей, как сентиментально! А еще у вас был, так сказать, пропуск сюда, в Небеса. Честно получен в Волчьей Пасти, честно оплачен. И куда вас прикажете девать?