Джуд Незаметный - Томас Гарди

Филотсон произнес это так твердо и убежденно, что Джиллингем счел за лучшее воздержаться от возражений.

— Может, мне уйти? — спросил он.

— Нет, нет. Очень хорошо, что ты пришел. Сейчас мне надо убрать кое-какие вещи. Ты поможешь мне?

Джиллингем согласился; учитель прошел с ним наверх и принялся вынимать из комода оставленные женой вещи и укладывать их в большой баул.

— Она не захотела взять с собой все, что я предлагал. Но раз уж я решился дать ей свободу, пусть так и будет.

— Немногие мужчины пошли бы на такое.

— Я все обдумал и больше не намерен обсуждать этот вопрос. Я держался и держусь самых старозаветных понятий о браке и, в сущности, никогда не задумывался над его нравственной стороной. Но, столкнувшись лицом к лицу с некоторыми фактами, я был не в силах им противостоять.

Они продолжали молча укладывать вещи. Потом Филотсон закрыл баул и запер его на ключ.

— Так, — сказал он. — Теперь она будет наряжаться для другого! Для меня — уже никогда!

За сутки до этого Сью написала Джуду следующее письмо:

"Все произошло, как я говорила; уезжаю завтра вечером. Мы с Ричардом решили, что в сумерках это все будет не так заметно посторонним. Мне что-то страшно, а потому прошу тебя выйти к поезду, который приходит в Мелчестер, встретить меня. Я приеду около семи часов. Уверена, что ты сделаешь это, дорогой Джуд, но все-таки мне тревожно, так что, пожалуйста, не опаздывай. Он был так добр ко мне.

До скорого свидания!

С."

Когда омнибус увозил ее — единственную в этот вечер пассажирку — все дальше и дальше от города на холме, она печально смотрела на убегающую назад дорогу, но в лице ее не было и тени нерешительности.

Поезд, с которым она уезжала, останавливался на станции только по требованию, и странно было видеть, что вся эта организованная мощь — целый железнодорожный состав — должен был замереть на месте ради нее одной — жены, сбежавшей от своего законного мужа.

Двадцатиминутное путешествие подходило к концу, и она стала собирать вещи, готовясь к выходу. Когда поезд остановился у платформы в Мелчестере, чья-то рука толкнула дверь вагона, и Сью увидела Джуда. Он быстро вошел в купе. На нем был темный праздничный костюм, в руках черный саквояж. Он выглядел совсем красавцем, и глаза его светились горячей любовью к ней.

— О Джуд! — воскликнула она, сжимая обеими руками его руку и всхлипывая от долго сдерживаемого волнения. — Как я рада! Мне выходить?

— Нет, дорогая, я уложил свои вещи и еду с тобой. Кроме этого саквояжа, у меня есть еще большой баул, он в багаже.

— Не выходить? Разве мы не останемся тут?

— Видишь ли, это невозможно. Нас — меня, по крайней мере, — здесь хорошо знают, так что я взял билеты до Олдбрикхема и для себя и для тебя, потому что твой годен только до этой станции.

— А я-то думала, мы останемся здесь, — повторила Сью.

— Об этом не может быть и речи.

— Да, пожалуй…

— Я не успел предупредить тебя о том, куда я решил перебраться. Олдбрикхем гораздо крупнее Мелчестера, в нем шестьдесят или семьдесят тысяч жителей, и о нас там никто ничего не знает.

— Значит, ты бросил работу в здешнем соборе?

— Да. Это вышло как-то вдруг, ведь твое письмо пришло неожиданно. Строго говоря, меня могли заставить доделать недельное задание, а отпустили только потому, что я отговорился крайней необходимостью. По твоему зову, дорогая, я бросил бы работу в любой день. Да и чего бы я не бросил ради тебя!

— Боюсь, что я причиняю тебе много зла. Испортила твою церковную карьеру, теперь мешаю успеху в твоем ремесле — всему мешаю!

— Церковь для меня, больше не существует! Не стоит говорить о ней. Мне не бывать

В рядах воителей святых, что ввысь

Стремятся в пламенном горенье веры

И мнят блаженство обрести, -

если только такое существует. Мое блаженство не на небесах, а здесь.

— И все-таки я, наверно, очень дурная, что так коверкаю людские жизни! — воскликнула Сью, заражаясь его волнением.

Но когда они проехали миль десять, душевное равновесие вернулось к ней.

— Он был так добр, что разрешил мне уехать, — заговорила она вновь. — А вот записка для тебя, я нашла ее у себя на туалете.

— Да, он неплохой человек, — согласился Джуд, мельком пробегая записку. — Мне стыдно, что я ненавижу его за эту женитьбу.

— По всем правилам женского непостоянства я, наверное, должна сразу влюбиться в него за то, что он так неожиданно и великодушно отпустил меня, — улыбнулась Сью. — Но, видимо, мне не хватает тепла, чувства благодарности или чего-то еще, так что даже такое благородство не вызывает во мне ни любви, ни раскаяния, ни желания оставаться его женой, хоть я и одобряю такую широту взглядов и уважаю его больше, чем прежде.

— Будь он не так добр, тебе пришлось бы бежать из дому вопреки его воле, и все сложилось бы для нас куда хуже, — пробормотал Джуд.

— Ну, этого бы я никогда не сделала!

Джуд задумчиво посмотрел ей в лицо. Потом вдруг поцеловал ее и хотел поцеловать еще.

— Нет. Только один раз… ну, прошу тебя, Джуд.

— По-моему, это жестоко! — возразил он, но покорился. — Представь, какая странная вещь, — помолчав, продолжал он. — Арабелла просит дать ей развод из добрых к ней чувств, как она пишет. Она хочет стать законной супругой того человека, с которым жила все это время, и просит помочь ей в этом.

— Ну и что ты ей ответил?

— Согласился. Сперва я боялся, как бы не повредить ей, если вдруг откроется дело о ее вторичном браке, — ведь я вовсе не желаю ей зла. В конце концов, она, наверное, ничем не хуже меня! Но здесь об этом деле ничего не известно, так что, вероятно, процедура развода будет несложной, и если она хочет начать новую жизнь, то у меня есть все основания не препятствовать ей.

— И тогда ты будешь свободен?

— Да, свободен.

— Куда же мы едем? — вдруг спросила она с отличавшей ее в этот вечер рассеянностью.

— В Олдбрикхем, я уже говорил.

— Но ведь мы приедем туда очень поздно?

— Да, я об этом подумал и заказал по телефону номер в гостинице Общества трезвости.

— Один?

— Да, один.

Сью взглянула на него.

— Ах, Джуд, — она беспомощно припала головой к вагонной стенке, — я так боялась, что ты сделаешь это и что я ввожу тебя в заблуждение! Но, право, я не это имела в виду!

Наступила пауза. Джуд: обескураженно уставился на противоположную скамейку.