Две полоски - Лина Филимонова

- Почему сразу пакость? - возмутился я.

- Ну, в чем дело? - деловым тоном спросила Анька.

- Готовлю сюрприз, нужен совет.

- А, ну это прекрасно. Рассказывай.

- Сначала поклянись, - не унимался я.

Я хотел сделать сюрприз, мне не нужно, чтобы Алена знала обо все заранее.

- Клянусь!

- Чем-нибудь важным поклянись.

- Чем?

- Упругостью сисек. Если проболтаешься - они обвиснут!

Анька поржала, но поклялась.

Я узнал у нее размер кольца и Аленкины предпочтения в украшениях. Оказывается, она любит серебро! Моя ты скромница. Не нравится желтый цвет - будет тебе платина или белое золото. И бриллиант. Я помню, что в помолвочном кольце должен быть бриллиант. Чем больше, тем лучше.

***

Алена

Прошла неделя с тех пор, как я решила уйти с работы, а Мирон так ни разу и не завел об этом речь! Я даже пыталась намекать - бесполезно. Он пропускает мои намеки мимо ушей. Такого толстокожего намеками не проймешь, надо говорить прямо.

Я решилась, начала разговор… и мы поругались. Вернее, я наорала на Мирона. Мне не нравится, что он относится ко мне как к какой-то наложнице! Вызывает каждый день в кабинет, чтобы заняться сексом.

Я не против секса, я хочу его, не могу не хотеть. Но я категорически не довольна всей ситуацией в целом!  

Конечно, я так и не сказала Мирону, почему я на самом деле на него злюсь. Ну а как это скажешь? “Давай, быстрее делай мне предложение!”

Как мы оба будем себя чувствовать после этого? Я всю жизнь буду думать, что силой заставила его на себе жениться. А он… зная его, уверена, ему не понравится ни приказной тон, ни нытье и слезы.

В общем, разговора не получилось. Я так ничего и не сказала о работе. Хотя собиралась....

А вечером Мирон заявил, что рано утром ему придется уехать в командировку. Его не будет целых три дня.

Мне вдруг стало так грустно, что на глаза навернулись слезы… Или это была не грусть, и я едва не разревелась от злости, что все снова откладывается?  Сама не знаю. Скорее всего, это во мне скачут гормоны, устраивая эмоциональные качели.

Как я от этого устала и как мне хочется, чтобы все наконец пришло в норму!

- Я договорился, к тебе каждый вечер будет приезжать медсестра, делать уколы, - сообщил Мирон, после того, как полчаса проторчал в домашнем кабинете, решая по телефону какие-то вопросы.

- Ладно, - кивнула я.

Я в пижаме сидела на диване перед телевизором и, как обычно по вечерам, клевала носом. Вроде бы я смотрела какой-то фильм, но мне было бы затруднительно ответить на вопрос, что там, собственно, происходит.

Мирон сел рядом, обнял меня, поцеловал в висок. Я уткнулась ему в плечо, удобно устроила голову, закрыла глаза. Как хорошо и спокойно! А завтра он уедет… как я буду без него?

- Извини, что наорала на тебя, - вырвалось у меня.

- Да ничего, я не обиделся.

- Обиделся…

- Нет.

- А тебе обязательно ехать?

- Ага.

- И ты не можешь никого послать вместо себя?

- Могу, но не уверен, что они справятся. Слушай, давай ты позовешь подругу. Пусть Анька поживет здесь, пока меня не будет.

- Хорошая идея! Почему я сама до этого не додумалась?

- Потому что голова у нас - я.

Мирон снова поцеловал меня. Нежно, ласково. Даже не попытался залезть под майку или облапать задницу. Я вдруг подумала: как вообще можно на него злиться? Наверное, я стерва, раз ору на него и обижаюсь.

Сейчас мне хочется его целовать. И спать. Жаль, что это нельзя делать одновременно.

***

Мирон

День выдался долгим и очень утомительным. Перелет, переговоры, на которых мне пришлось проявить чудеса убедительности, чтобы настоять на своем. К счастью, мне это удалось. Первый этап прошел успешно. Но впереди еще два дня, и неизвестно, чем вся эта командировка кончится.

Я принял душ в гостиничном номере, надел джинсы и чистую футболку, упал на диван. Может, заказать ужин в номер и никуда не ходить?

Через полчаса я все же встал и пошел в ресторан отеля. Силы вернулись. Сидеть в номере было скучно.

Вообще я собирался поесть. Но, проходя мимо бара, свернул туда. Немного расслабляющего мне не помешает.

В баре было шумно, и я чуть не развернулся на входе. Гуляла какая-то большая компания, занявшая большую часть помещения. Похоже, это мальчишник - кто-то прощается с холостой жизнью. Одни мужики, на всех одинаковые красные бабочки, и все постоянно подтрунивают над одним перцем, на голове у которого красуется дурацкая шутовская шляпа.

Я вдруг подумал: а ведь меня тоже скоро ждет что-то подобное.  И остался. Благо, бар не был закрыт для посетителей. Сел за стойку, заказал виски со льдом. Выпью один бокал и пойду есть. А потом - отдыхать. Завтра еще один тяжелый день…

Когда появилась стриптизерша, я уже допивал второй бокал - не удержался. Девка была ядреная, отменно вертела задницей и демонстрировала прекрасную растяжку, забрасывая ноги на разные предметы. Например, на плечи пускавшего слюни жениха и его приятелей.

Мой дровосек лишь вяло перевернулся с боку на бок. Ну, сиськи. Ну, задница в стрингах. Чего мы там не видели?

Хоть Аленка не осчастливила нас прощальным сексом, мы не настолько оголодали, чтобы вскакивать по стойке “смирно” при виде отшлифованных мужскими взглядами стриптизерских прелестей.

Отработав положенную программу, завершившуюся демонстрацией голых сосков, стриптизерша удалились. Компания начала еще более активно выпивать и орать громкие тосты. Друзья жениха старались переплюнуть друг друга по части пошлости и глупости.

Смысл их речей сводился к одному: это последний день твоей свободы, отныне ты будешь привязан к одной паре сисек и потерян для веселой пацанской жизни.     

Чем больше я слушал эти дебильные речи, тем отвратительнее себя чувствовал. Все эти сопли и слюни о потере свободы… это полный бред!  Совершенно точно. Я еще об этом толком не думал, но знаю: они не правы.

Разделавшись с двумя бокалами виски, я пошел к выходу. И уже в дверях на меня налетела какая-то фифа в мини платьице, обтягивающем торчащие вперед буфера. Я вполне успел почувствовать наполняющий их силикон, пока она от меня отлипала.

Присмотревшись, я узнал стриптизершу.

- Привет, - проворковала обладательница твердой “четверки”.  - Я Кристина. Угостишь меня шампанским?

- Не сегодня, - ответил я пошел ужинать.

Еда была паршивой, мое настроение - еще хуже. Я пилил ножом бифштекс, явно приготовленный из задницы умершей от старости коровы, и пытался отогнать от себя мысли о клетке, в которой меня очень скоро закроют.