Если настигнет проклятие - Ирина Ирсс

Потрясённый вид Алека говорит мне о том, насколько несуразно для него звучит вопрос. Он проводит ладонью по лицу и устало поднимает взгляд к моему.

– Мне жаль, что я вообще это всё наговорил тебе…

– Алек, ответь, – настаиваю я, но мой слабый голос едва годен для этого. – Чем я хуже их?

Теперь он смотрит на меня так, словно я говорю самые омерзительные вещи в мире.

– Ты издеваешься сейчас?

– Нет, – отвечаю я, хотя сама вообще не уверена в том, что делаю.

Алек оглядывается по сторонам, будто отыскивая слова в первых попавшихся предметах, но, когда он возвращает ко мне взгляд, кажется, по-прежнему не нашёл ничего подходящего.

– Ты ведь понимаешь, о чём спросила меня? И насколько твой вопрос… – он замолкает, не зная, как правильно выразиться. И тогда Алек находит намного более подходящее утверждение: – Это самая большая глупость, которую ты когда-либо вообще произносила.

Возможно. И возможно, мне стоит перестать выглядеть глупо. Но всё, что вызывают его слова – злость, которую я не способна обуздать.

– Я понимаю, Алек, что спрашиваю. Но я должна знать, почему ты не хочешь меня. Потому что ты накричал на меня из-за того, что я этого хотела. А после не разговаривал со мной и избегал собственной же комнаты…

Внезапно Алек приближается так быстро, что я вздрагиваю и перестаю говорить. Он упирается ладонями в машину по обе стороны от меня и долго-долго просто смотрит в мои глаза. Его челюсть сжимается, незнакомый взгляд впивается в меня, его глаза очень-очень яркие, дикие, как у настоящего животного. Алек выглядит так, словно чертовски взбешён, сдерживая желание что-нибудь разорвать.

Его дыхание учащается и учащается, и учащается, а затем…

А затем он запускает руку в мои волосы на затылке и, рывком притягивая, целует меня. Целует с сумасшедшей пылкостью, с отчаянной яростью, так, словно наконец-то сорвался с цепи после долгих недель голодания. Так, как никогда ещё не целовал меня. И каждый новый поцелуй грубее предыдущего, более страстный, более требовательный.

Я мгновенно таю в нём, утопаю в ощущениях: сладости вкуса его губ, знакомом запахе его кожи, прикосновении его руки на моей талии, когда его тело вжимает меня в машину, и мне это нравится. Мои ноги становятся ватными и, кажется, что я вот-вот упаду на землю…

Но в этот же момент я понимаю, что есть в его поцелуе что-то неправильное и неестественное. Словно так не должно быть. Словно это ошибка…

Отстраняюсь от Алека, толкая его в грудь, тяжело дыша, едва способная собраться и сконцентрироваться на происходящем. Я полностью одурманена его близостью, его поцелуем, пониманием, как я скучала… как мне его не хватало. Моё тело стонет и жалуется, желая притянуть его обратно. Но вместо этого, я выставляю перед собой руку, позволяя пространству между нами замедлить участившийся пульс, и нахожу в себе совсем толику сил, чтобы произнести следующее.

– Ты не можешь просто брать и каждый раз целовать меня, избегая разговора, – мой голос практически трещит от горечи слов.

Но я смотрю на Алека, уверенная в том, что это самое правильное из всего того, что могла сказать ему сейчас.

И он не выглядит возмущённым, когда просто отвечает:

– Я знаю.

Однако спустя секунду добавляет:

– Но вместо того, чтобы оспаривать, лучше показать наглядно, что ты не понимаешь, о чём говоришь. Я хочу тебя, принцесса. Вернее, ты – это единственное, что я хочу. Ты – это всё, чего я хочу. Ежеминутно. Ежесекундно. Ты – это единственное, что занимает все мои мысли. Ещё никто и никогда не пробирался в мою голову так, словно я помешался только на тебе, – на одном дыхание заявляет Алек, и моё сердце жжёт в груди от волнения и желания в его голосе, от его слов, которые, вполне возможно, перевернули мой мир, как минимум, несколько раз.

Мне кажется, что воздух рядом с нами начинает потрескивать, я ещё никогда не воспринимала так тишину, позволяющую повторять его слова про себя снова и снова… И эти несколько секунд, длящиеся до невозможности долго, что-то между нами меняют.

Алек передвигается ближе и нежно проводит рукой по моим волосам, отводя мою голову немного назад, чтобы я смотрела только на него.

– Вот, почему я остановился. Вот, почему я разозлился из-за того, что этого не сделала ты. Потому что ты слишком много значишь для меня, и я не могу допустить того, чтобы с тобой что-то случилось, – продолжает он, и его голос чистый и глубокий теперь дополняет идеальную тишину вокруг нас. – И ты, принцесса, должна быть на одной стороне со мной в этом вопросе. Но даже сейчас ты ведёшь себя безрассудно, доказывая, что тебя особо и не волнует, чем это всё может обернуться. А я должен быть уверен в тебе тогда, когда вдруг… – Алек вздыхает и, поджав губы, качает головой. – Что-то пошло не так тогда, и что именно я до сих пор не понял…

– И ты оставил меня тогда из-за этого, вместо того, чтобы нормально разобраться во всём… – вставляю я замечание, подумав, что это самое отличное место для него.

– И совершил самую большую ошибку, – принимает его без пререканий Алек. – Но я думал, что так будет лучше. Ты ведь даже не отрицала своего желания пустить всё к чертовой матери, – его голос мгновенно повышается, наполняясь сильными эмоциями. – Я не знал, как на это реагировать. Я растерялся, понимаешь? Для меня чувствовать – вообще незнакомо. Я привык опираться только на логику. И именно это я и сделал тогда. Мне показалось, что это единственный способ, чтобы отгородить себя от ошибок, – намного тише произносит Алек, прислоняясь своим лбом к моему. – Я должен отгородить тебя от себя. Но я не могу… – просто добавляет он, глядя только в мои глаза.

Он так долго в них смотрит, будто хочет спросить у меня на что-то разрешение, однако делает совершенно другое.

– Прости меня, Лена, – вновь Алек делает это со мной, произносит моё имя так, что сердце начинает стучать в груди сверхурочно, и на этот раз я хочу наслаждаться своими ощущениями, а не игнорировать их, как в прошлый. – Я действительно верил, что так будет лучше. Лучше, если я вообще не буду находиться рядом, пока не пойму, как себя контролировать, исключив возможность за это время навредить тебе. – Он делает короткую паузу. – И прости меня за то, что я даже дня не продержался, попробовав уже на следующий день поговорить с тобой…

Этого было для меня достаточно, чтобы захотеть его поцеловать. Слегка поднявшись на носочках, я касаюсь его губ своими один раз. Чувственно и нежно, именно такого поцелуя заслуживают подобные слова.

Я чувствую, как его мягкие губы прикасаются к моему лицу, оставляя на нём легкие, почти воздушные поцелуи.

– Обещаю, что больше никогда не оставлю тебя одну, чтобы ни случилось, – вполголоса говорит он, отстраняясь и возвращая взгляд к моим глазам. – Теперь я уверен, что это не выход. К тому же, неважно влияет на твоё поведение.

Мне не удаётся удержать улыбку из-за того, что даже сейчас Алек не может обойтись без своих глупых подколов. Но впервые за эту неделю я не хочу себя отговорить от этого, мне действительно становится легко и спокойно.