Код каббалы - Натан Барридж

Он упал на землю, обмякший и вялый. Элиз, должно быть, тоже потеряла сознание, потому что в следующий миг она почувствовала, как ее трясет Морган.

— Прекрати. Со мной все нормально. — Слова дались ей с трудом, но возымели эффект. Морган ее отпустила, и Элиз села.

— Оно пропало, — сказала Морган, обводя глазами окрестности, как будто сама не вполне себе верила. — Оно грохнулось наземь вон там. — Она указала на место в паре метров от них.

— Что это была за чертовщина? — В устах Элиз ругательство звучало странно, но она заслужила право ругаться.

— Откуда мне знать, прах побери? — ответила Морган.

— Джеймс?

— Без сознания.

— Да, как же, — сказал он, со стоном усаживаясь. — Ах, дьявол, как больно.

Его правая рука почернела и была явно вывихнута.

— Что эта тварь тебе сделала? — в ужасе спросила Морган.

— Обожгла меня, сука. Погодите чуток. — Он поднялся на ноги и с трудом пошел к озеру.

— Что ты делаешь? — спросила Элиз. Она пошла за ним на заплетающихся ногах.

— Проверяю одну теорию.

Джеймс сунул руку в воду — и завопил. Вены на его шее взбухли, а исторгнутые им проклятия уподобили робкие ругательства Элиз вежливой беседе за вечерним чаем. Рука, вынутая из исходящей паром воды, была розовой, только еще заживающей, но целой. Женщины уставились на него в изумлении, после чего Элиз задала вертевшийся на языке вопрос:

— Джеймс, что это была за тварь?

— Это была беда. Как и большинство женщин, — сказал он с улыбкой.

Улыбка была неуверенной и будто подернутой сожалением, но Элиз больше ничего и не было нужно. Она бросилась к нему на грудь, и он засмеялся, прежде чем ответить на ее яростное объятие.

Они не разнимали рук, пока Морган вежливо не покашляла:

— Гм, если позволите, один вопрос. Где это ты растерял всю свою одежду, Джеймс?

Искренне удивленный, Джеймс посмотрел вниз, и Элиз тоже, после чего краска стыда начала заливать ее лицо.

— Эту историю, моя дорогая Морган, — сказал он, радостно ее обнимая, — надо рассказывать за кружкой пива. А пока суд да дело, не найдется ли у вас лишней одежонки?

— Посмотрим, что я смогу сделать. — Морган закатила глаза и глянула на Элиз, отчего та подавилась сдавленным смешком.

Они пошли к машине, не слишком спеша, но и не медля. Джеймс не подавал виду, но Элиз понимала, что ему хочется как можно быстрее убраться из этого места.

Когда они забрались в машину, Элиз бросила взгляд на ту точку, где исчезла женщина-снеговик. Не осталось ничего, что напоминало бы о ее существовании, и это не утешало, потому что Элиз преследовало ощущение: кем бы ни была та тварь, ее интерес к Джеймсу не угас.

Чем скорее они отсюда уедут, тем лучше.

Эшвин со вздохом отложил книгу. Эрик и мистер Чизвик даже не шелохнулись, спрятав головы за кожаными переплетами своих книг, как и подобало таким, как они, книжным червям. Он прошелся по библиотеке Раннох-Лодж, дома, где они остановились. Полки ломились от старых книг. Старинная деревянная обшивка стен потускнела от темных мазков времени. Он снял с полки один томик, потом другой, но отложил оба, не способный сосредоточиться ни на чем, кроме Элиз.

Мистер Чизвик заложил страницу и поднял на него глаза:

— В чем дело?

— А вы как думаете, в чем дело? — спросил Эшвин. — Мне тошно сидеть здесь и ждать, в то время как Элиз и Морган могут быть в опасности.

— Нам с ними никак не связаться. Придется нам поверить, что они смогут за себя постоять.

— По части веры в людей я не большой мастак.

— Я знаю, — сказал мистер Чизвик с раздражающей улыбкой.

— Почему бы нам прямо сейчас не пойти в Храм? — спросил Эшвин.

— Не так громко. — Мистер Чизвик посмотрел на закрытую дверь. — Мы не можем туда пойти, пока я не уверюсь, что твоя лодыжка выдержит это путешествие. Дорог там нет, идти придется по пересеченной местности, а я тебя не понесу.

— Я вам сказал, что с ногой все в порядке. — Эшвин с трудом говорил ровным голосом.

— Вчера ты хромал, — сказал Эрик, не отрывая взгляда от книги.

— Спасибо за поддержку, друг, — огрызнулся Эшвин.

— Пожалуйста, — откликнулся Эрик.

— Я понимаю, почему тебе не сидится на месте, — сказал мистер Чизвик. — Но постарайся набраться терпения.

— Да вы хоть слушаете меня? Хоть один из вас? Я вам говорю, что готов идти прямо сейчас! — Вся беспомощность Эшвина, возраставшая вместе с расстоянием, отделявшим его от Элиз, была вложена в эту последнюю фразу. Даже Эрик поднял голову.

— Ладно, — сказал мистер Чизвик. — Успокойся. Тут возле деревни есть крутой холм, за которым — горное пастбище и лес шотландских сосен. Туда, вверх, идти около часа и обратно с полчаса. Если ты в одиночку пройдешь этот путь за два часа, я признаю, что ты осилишь дорогу. Договорились?

— Вы просто пытаетесь от меня избавиться. — Эшвин понимал, что говорит как обиженный ребенок, но ничего не мог с собой поделать.

— Смотри на это как на выгодный всем уговор, — ответил мистер Чизвик с полуулыбкой.

— Вы уверены, что это разумно? — спросил Эрик.

С момента битвы за фермерский дом прошло не так уж много времени, но Эшвин видел: Эрик все чаще обращается к Гордону за советом. Старик даже как-то воспрял духом от такой веры в него, а вот Эшвина эта перемена тревожила. Эрик раньше никогда ничьих советов не спрашивал.

— С ним все должно быть в порядке, мы совсем недалеко от Храма, — ответил Гордон. — Предупредительные системы сработают, стоит кому-нибудь прибегнуть к таинствам.

Завели тоже новую моду: говорить о нем, будто его здесь нет.

— Ладно. Увидимся через два часа.

Эшвин протопал прочь из библиотеки и вернулся в комнату, которую делил с Эриком. Он переоделся в теплую походную одежду, купленную для них мистером Чизвиком, и надел сверху ветровку. Выходя из парадной двери дома, Эшвин прихватил походную палку на случай, если лодыжка начнет его беспокоить. Лодыжка была туго перебинтована, но он не чувствовал той уверенности, которой бравировал перед Гордоном и Эриком.

Маленькая деревушка Кинлох-Раннох купалась в лучах не по сезону яркого солнца, хотя здесь, в Грампианских горах, погода могла перемениться в любой миг. Милая живописная деревушка располагалась на берегу озера Лох-Раннох. Множество каменных домиков и безмятежность, разлитая по всей деревушке, покоряли столичного жителя вроде Эшвина. Крутой подъем, о котором сказал ему мистер Чизвик, был на самом деле предгорьем к целой цепочке пиков и скалистых вершин.