Линейцы - Андрей Белянин

Все трое тихо чокнулись, чтоб не будить деда, и выпили, хотя подпоручик всё равно бурчал, что тост слишком длинный, нудный и вообще он чуть не уснул, пока слушал. Вино оказалось достаточно хорошим, а рог только кажется большим – на самом деле в него умещается не так много. Так что, в принципе, можно было бы и повторить. Том более что сзади раздались неуверенные шаги.

– Шледуюсий тост жа моё здорофье! Кунаки, я ш такой дефушкой целофался, ва-а-ах! До сих пор ноги разезшаютца, да-а…

* * *

На борту крейсера царила непривычная тишина. Фактически все просто попрятались по своим отсекам и каютам, не рискуя высовывать нос. Как ни странно, но не гнев бваны был этому причиной. Или, что вернее, не только он. Верховного, разумеется, боялись, однако команда отдавала себе отчёт в том, что если кого и коснётся наказание за реальную или мнимую провинность, то пострадают двое, трое, даже четверо. Не больше. И уж никак не те, от кого напрямую зависело безопасное передвижение «Нергала» в бесконечном космосе.

Пугало другое. По всему кораблю гуляли странные, жуткие, и оттого весьма противоречивые слухи. Механики шептались с навигаторами, а те выдавали тайны стюардов, которые отлично знали, что видели стражи, посменно набиравшиеся из отряда боевиков экспедиционного корпуса, специально подготовленных к длительному несению службы на различных планетах. Так вот, все говорили об одном: среди туземцев появились опасные чужаки.

Один походил на местного, с ближайших гор. Второй являл собой скорее северный типаж, но и такие здесь изредка встречались. Просто раньше они не представляли особых проблем. Суеверные горцы боялись тайн, а суровых, голубоглазых северян до этих пор было слишком мало, чтобы всерьёз обращать на них внимание.

Но эти двое объединились, они ничего не боялись, их не пугали джинны, чёрные абреки и соколы. Им словно было известно нечто большее, чем всем остальным людям. Инопланетная техника не вызывала у них благоговейного трепета, а авторитет богов со звёзд не мог остановить – эти странные туземцы словно считали себя равными им!

И наверное, именно это было самым необъяснимым. Ведь в конце концов кто угодно привыкает к страху, а любая привычка вырабатывает равнодушие. Трудно всерьёз бояться того, что отлично знаешь. Ведь если ты спокойно и чётко осознаёшь уровень опасности, то наверняка способен найти способ её обойти.

Гораздо хуже опасность новая, неведомая, непонятная, бессмысленная и абсурдная, от которой неизвестно чего ждать. Как вот эти двое, от чьих гулких шагов начинала вздрагивать сама Линия. Владыка понимал, что ситуация вышла из-под контроля.

– Сложные времена требуют непростых решений.

– Как прикажет Чёрный Эну…

* * *

…Утром все встали поздно. Первой Татьяна, она всегда вставала на полчаса раньше ребят. Потом уже Василий и Заурбек, а маленький кривоногий шайтан, принявший на грудь больше всех, раза эдак в три-четыре, вообще предпочёл дрыхнуть, завернувшись в ковёр, до самого обеда.

Ночную стражу нёс дед Ерошка: стоило молодёжи выпить в честь победы и отправиться на боковую, он тут же открыл глаза и до самого рассвета честно стоял у окна с винтовкой в руках. Вроде бы выше уже говорилось о том, что старики спят мало? Так вот, считается, что таким образом они пытаются продлить свои дни на этой земле, не тратя драгоценных часов на пустые сновидения. Правда или нет, пока не знаю. Состарюсь – напишу, ждите!

Пока оба студента совершали утреннее омовение у реки, включая все необходимые сопутствующие процедуры, внучка казака, оставшаяся в доме, расчёсывала длинные косы, попутно расписывая дедушке картины маслом:

– А офицерик-то наш, как разуму лишился, вперёд шагнул и давай на летающих джиннов в голос орать. Покуда они замешкались, он Ахметку-от пинком прямо к нам в саклю и запустил! Ровно котёнка шаловливого мне с рук на руки перекинул.

– От же догада, золотое сердце у его!

– Так-то оно так, да тока шайтанчик при мне вдруг разомлел, разлакомился, да и лобызаться полез! Я ж ему прикладом-то и того… мозги куды надо-от вправила…

– Ты-от полегче с союзничками, а? Рука у тебя, Танька, шибко тяжёлая, силой-от в отца пошла. Ну, а татарин наш мирной, он чегось?

– Черкес.

– Да-от знаю я, не занудствуй. Рассказывай!

– Татарин твой…

– С чего ж энто он вдруг мой-то стал?!

– Ну, деду-у-уль… Ой, всё! Сокола он побил. А через то дело и офицерик джинна летучего чьей-то черепушкой пустой огорчил лоб в лоб, да и весь Мёртвый аул на священный газават поднял. Как второго джинна затоптали, так двое уцелевшие сами умелись, аж тока под звёздами чем ни есть прожужало! От такой вот шикардос наши линейцы устроили! Огнище прям! А ты спал, э-эх…

– А я и спал, внученька, – благодушно ухмыльнулся старик, поглаживая заскорузлой ладонью замок ружья.

Татьяна хоть и понимала умом, что дед хитрованит – не таковский он человек, чтоб дрыхнуть посреди боя, – но и припереть его к стенке тоже было нечем. Потому что в конце концов, всё закончилось хорошо. Ведь будь там что серьёзное, старый казак в стороне не остался бы, верно?

Меж тем оба студента, хорошенько отмывшись и хоть как-то приведя одежду в порядок, возвращались в саклю, когда над головами раздался характерный свист крыльев. Парни пригнулись, но нападения не последовало. Уже знакомый штампованный сокол важно сел на край большого, отполированного водой камня и аккуратно положил перед собой зажатый в чёрном клюве кусочек чего-то белого.

– Типа, это нам? – обернулся Барлога.

– Не знаю. У вас рогатка есть?

– Нет. И пулемёта нет, и базуки тоже, если что.

– Понял, тогда предлагаю сначала крякнуть этому пернатому диверсанту чем-нибудь по башке, а потом посмотрим.

Но прежде чем они наклонились за камнями, птица, не издав ни звука, вертикальным взлётом махнула вверх и замерла на высоте в полкилометра, так чтоб и обзор хороший, и фиг чем добросишь, даже чеченская винтовка не дотянется.

Вася, конечно, попробовал швырнуть речной галькой для острастки, но не докинул, чего и следовало ожидать. Заур же быстро поднял прямоугольный кусочек белого пластика, размером не больше визитки. На нём были вытиснены три рисунка в стиле геометрического примитивизма. Надо признать, смысл послания был вполне очевиден.

– Одна отрезанная рука жмёт другую отрезанную руку, – вслух размышлял господин Кочесоков. – Человек и динозавр орут друг на друга. Солнце в зените. Видимо, это обозначает полдень.

– Огнище! И каково же наше коллективное мнение, коллега?

– Ну, я полагаю, они нас хотят.

– В хорошем смысле? – зачем-то уточнил подпоручик, хотя ответ был очевиден.

– Вы имеете в виду, вставят ли они нам зонд в одно место за намеренную порчу их механических игрушек? – Первокурсник задумчиво поскрёб подбородок. – Лично я бы вставил!