Когда закроется священный наш кабак - Лоуренс Блок

Я думал, что теперь все завершилось. Но думая так, я ошибался.

* * *

В полночь в моей комнате зазвонил телефон. Я уснул только два часа назад, но звонок разбудил меня, и я на ощупь нашел трубку. Мне понадобилось некоторое время, чтобы узнать голос на другом конце провода.

Это была Кэролин Читэм.

— Мне было необходимо позвонить тебе, — сказала она, — ты ведь любитель бурбона и джентльмен. Поэтому-то я тебе и позвонила.

— Что случилось?

— Наш общий друг бросил меня и уволил из нашей «Таннахилл энд К°», так как не хотел видеть меня рядом. А раз я ему не нужна, он просто взял и обрезал все ниточки, и знаешь, он сделал это по телефону!

— Кэролин...

— Это все написано в моей записке, — сказала она. — Я оставила записку.

— Послушай, ничего пока не делай, — сказал я, потом вскочил с кровати и стал неумело искать одежду. — Я сейчас приеду. Мы посидим и поговорим.

— Ты не сможешь остановить меня, Мэтью.

— Я и не пытаюсь тебя остановить. Мы немного поговорим, а потом ты сделаешь все, что захочешь.

В трубке раздались гудки.

Я быстро оделся и рванул к ней домой, надеясь, что она наглоталась таблеток или чего-нибудь еще, что подействует не сразу. Я разбил маленькое стекло у входной парадной двери и вошел в подъезд, затем воспользовался старой кредитной карточкой, чтобы открыть защелку на ее двери. Если бы она закрылась на дополнительный замок, мне бы пришлось вышибать дверь, но этого не случилось, и войти оказалось легко.

Я почувствовал запах пороха еще до того, как открыл дверь. Внутри им сильно воняло. Кэролин лежала на софе, и рука ее свисала. Пистолет по-прежнему был в этой безвольно свисающей руке, а у виска виднелся круглый след от пули.

Здесь же на кофейном столике лежала записка — листочек бумаги, вырванный из записной книжки на спирали. Она была придавлена пустой бутылкой бурбона «Мэйкерс Марк». Рядом с бутылкой стоял пустой стакан. То, что она выпила, чувствовалось в почерке и гнетущих фразах предсмертной записки.

Я прочитал ее. Постояв несколько минут, я взял с кухни полотенце и вытер бутылку и стакан. Потом взял второй такой же стакан, ополоснул его, вытер и поставил на сетку для посуды, что рядом с раковиной.

Потом я засунул записку себе в карман. Взяв у нее оружие, я проверил пульс, потом приложил диванную подушку к дулу пистолета, чтобы заглушить звук выстрела. Один раз я выстрелил в мягкую ткань прямо под грудной клеткой, второй раз — в открытый рот.

Положив пистолет в карман, я ушел оттуда.

* * *

Они нашли этот пистолет в доме Томми Тиллари на Колониал-роуд засунутым между подушками софы, стоящей в гостиной. Вся поверхность оружия была тщательно протерта, но полиция нашла отпечатки внутри, на обойме, и принадлежали они Томми.

Баллистики имели четкий экземпляр для сравнения. Пули могли раздробиться при ударе о кость, но выстрел в живот не встретил никаких препятствий, и пуля была найдена неповрежденной.

После того как все это появилось в газетах, я снял трубку и позвонил Дрю Каплану.

— Не понимаю, — сказал я. — Он был чист и свободен, какого черта он пошел и убил эту девушку?

— Спроси его сам, — ответил Каплан, голос его звучал не радостно. — По-моему, он псих. Никак от него не ожидал. Убил он свою жену или нет — не знаю, да я и не следователь и не судья. Но я никак не думал, что этот сукин сын окажется маньяком-убийцей.

— Нет никаких сомнений, что это он убил девушку?

— Насколько я знаю, никаких. Оружие — само по себе сильное доказательство. А уж когда пистолет находят в подушках дивана в собственном доме! Идиот, что и говорить.

— Странно, что он его не выбросил.

— Может, были еще люди, которых он хотел застрелить. Совершенно сумасшедший. Оружие — это бесспорное доказательство, но был еще телефонный звонок, какой-то человек позвонил и сказал, что после выстрела из здания выбежал мужчина. Звонивший описал того человека, и это описание подошло Томми точнее, чем его одежда. На самом деле он описал его одежду. Был упомянут красный блейзер Томми, который тот заносил до такой степени, что выглядел в нем словно привратник из старого бруклинского Парамаунта.

— Это будет трудно опровергнуть.

— Что ж, пусть это попробует сделать кто-нибудь другой, — сказал Каплан. — Я сказал ему, что на этот раз защищать его не буду. Я умываю руки.

* * *

Я вспомнил все это, когда прочитал, что Энджел Херрера вышел на свободу. Он отсидел все десять лет из «от пяти до десяти», потому что в тюрьме он так же легко попадал в неприятности, как и на свободе.

Кто-то зарезал Томми Тиллари самодельным ножом, когда он отсидел два года и три месяца из своего срока заключения за убийство. В тот момент я подумал, что это мог быть Херрера, но так никогда и не узнал. Возможно, в Пуэрто-Рико перестали приходить чеки, а Херрера неверно истолковал этот факт. А возможно, Томми позволил себе неправильное высказывание по отношению к какому-нибудь крутому парню, но сделал это лицом к лицу, а не по телефону.

Столько всего изменилось, столько людей ушло.

«Антарес и Спирос», греческий ресторанчик на углу, закрылся. Сейчас там корейский фруктовый магазин. «Поллиз Кейдж» превратился в «Кафе 57», преобразившись из сомнительного заведения в шикарное, исчезли красные набивные обои и неоновая вывеска клетки с попугаем. Закрылись бары «Красное пламя» и «Блу Джэй». На месте «Мак Говерн» открылся ресторан «У Десмонда», специализирующийся на мясных блюдах. «Мисс Китти» закрылся спустя полтора года после того, как они вернули свои книги. Джон и Скип продали свое право на аренду и уехали. Новые владельцы открыли гей-клуб «Кид Главз», а спустя два года закрылся и он, и туда въехал кто-то еще.

Тренажерный зал, куда ходил Скип, перестал существовать через год. Сначала там открылась студия современного танца, а через пару лет дом снесли и выстроили новый. Что касается двух стоящих рядышком французских ресторанчиков, то тот, в котором я обедал с Фрэн, закрылся, а его место занял модный индийский ресторан. Второй французский ресторан по-прежнему там, и я в него по-прежнему не захожу.

Столько всего изменилось.

Джек Диболд умер. Сердечный приступ. Я узнал о его смерти спустя шесть месяцев, но мы с ним особо и не общались после инцидента с Тиллари.

Джон Касабиан уехал из города после того, как они со Скипом продали «Мисс Китти». Он открыл похожий бар в Хэмптонсе и, я слышал, женился.

Моррисси закрылись в конце 1977-го. Тим Пэт улизнул под залог при рассмотрении дела о незаконном ввозе оружия и исчез вместе с братьями. Что странно, театр на первом этаже до сих пор работает.

Скип умер. Он стал много пить после закрытия «Мисс Китти», предпочитая проводить все больше и больше времени наедине с собой в своей квартире. Однажды у него начался приступ острого панкреатита, и он умер на хирургическом столе больницы Рузвельта.