Эта прекрасная тайна - Луиз Пенни

Но и они, похоже, испытывали трепет перед этим человеком, появившимся так неожиданно. Прилетел, приводнился, чуть ли не на крышу им сел. Никакой изнеженности, никакой робости, сплошная мужественность. Франкёр словно свалился с небес. Прямо в их монастырь. Прямо к ним на колени.

И, судя по выражению их лиц, они им восхищались.

Но Бовуар видел, что не все. Его утренний собеседник, брат Бернар, собиравший чернику, и несколько других монахов поглядывали на Франкёра подозрительно.

Возможно, эти монахи были совсем не так наивны, как представлял поначалу Бовуар. Но потом он понял. Люди настоятеля смотрели на Франкёра настороженно. Вежливо, хотя и не без опаски.

В экстаз впали именно люди приора.

Франкёр окинул взглядом комнату и остановился на настоятеле. И на пустом стуле рядом с ним. Из трапезной как будто выкачали воздух, когда все взгляды переместились с суперинтенданта на стул. Потом снова на суперинтенданта.

Отец Филипп неподвижно сидел во главе стола. Он не приглашал суперинтенданта сесть рядом с ним, но и не делал ничего, чтобы воспрепятствовать этому.

Наконец Франкёр коротко, уважительно поклонился монахам и целеустремленно пошел вдоль длинного стола. К его главе. И занял место по правую руку от настоятеля.

Место приора. Пустота, вакуум заполнились.

Бовуар снова взглянул на брата Раймона и удивился, увидев восторженное выражение на худощавом морщинистом лице, повернутом к суперинтенданту.

– Место приора, ну разумеется, – сказал Раймон. – Король мертв! Да здравствует король!

– Вы называете королем приора? Я думал, что королем считается настоятель.

Брат Раймон посмотрел на Бовуара пристальным, оценивающим взглядом:

– Только по положению. Настоящим лидером был приор.

– Вы сторонник приора? – удивленно спросил Бовуар.

Он полагал, что брат Раймон лоялен настоятелю.

– Безусловно. Для меня некомпетентность имеет свои границы во времени. Он, – брат Раймон кивнул в сторону настоятеля, – разрушает монастырь. А приор хотел его спасти.

– Разрушает? Как?

– Ничего не делая. – Раймон понизил голос, но его раздражение все равно прорывалось. – Приор дал ему шанс заработать все необходимые нам деньги, чтобы привести монастырь в порядок, чтобы он простоял тысячу лет, но отец Филипп отверг его предложение.

– Но мне показалось, тут проведены большие работы. Кухня, крыша, отопление. Нельзя сказать, что настоятель ничего не делал.

– Но он делал не то, что требовалось. Мы могли какое-то время просуществовать без новой кухни или отопления.

Брат Раймон помолчал, словно в потоке слов внезапно образовалась пустота. Бовуар ждал. А брат Раймон балансировал на грани молчания или нового потока слов.

Бовуар решил чуточку подтолкнуть его:

– А без чего вы не можете существовать?

Монах произнес еще тише:

– Фундамент разрушается.

Бовуар немного растерялся, не зная, то ли это метафорическое выражение из тех, что свойственны религиозным людям, то ли прямое утверждение. Но потом он подумал, что этот монах с его произношением, вероятно, не стал бы прибегать к метафорам.

– О чем это вы? – спросил Бовуар тоже шепотом.

– Как иначе истолковать мои слова? – удивился Раймон. – Фундамент разрушается.

– Требуется серьезный ремонт?

– Вы шутите? Вы же видели монастырь. Если фундамент разрушится окончательно, монастырь рухнет.

Бовуар уставился на неистового монаха, сверлящего его взглядом:

– Рухнет? Здание упадет?

– Совершенно верно. Не сегодня. Не завтра. Я бы сказал, что у нас есть еще лет десять. Но и на ремонт уйдет не меньше. Фундамент нес на себе стены сотни лет, – сказал Раймон. – Удивительно, как первые монахи сумели построить такое. Они намного опередили время. Но они не взяли в расчет жуткие зимы. Промерзание с последующим размораживанием и его последствия. И еще кое-что.

– Что?

– Лес. Сен-Жильбер-антр-ле-Лу стоит на месте, но лес наступает. На нас. Корни прорастают сквозь фундамент, в нем появляются трещины, он ослабевает. В трещины попадает вода. Фундамент крошится, разрушается.

Разрушается, повторил про себя Бовуар. Значит, монах имел в виду не метафору, хотя фундамент монастыря подточен не только в буквальном смысле.

– Когда мы здесь появились, то обратили внимание, что многие деревья вокруг монастыря недавно срублены, – сказал Бовуар. – Зачем?

– Срубили слишком мало и слишком поздно. Ущерб уже нанесен, корни проникли внутрь. На ремонт потребуются миллионы. И много квалифицированных рабочих. Но он, – Раймон показал ножом на настоятеля, – считает, что эту работу могут сделать две дюжины стареющих монахов. Он не только некомпетентен – он еще и неадекватен.

Бовуар не мог с этим не согласиться. Он посмотрел на настоятеля, ведущего светский разговор с суперинтендантом, и в первый раз задал себе вопрос о его вменяемости.

– И что же он отвечает, когда вы говорите, что вам самим будет не по силам починить фундамент?

– Он отвечает, что я должен делать то же, что и он: молиться о чуде.

– А вы в чудо не верите?

Брат Раймон повернул голову и взглянул в глаза Бовуару. Гнев, столь очевидный несколько мгновений назад, исчез.

– Напротив. Я сказал настоятелю, что ему пора перестать молиться. Что чудо уже произошло. Господь дал нам голоса. И самые прекрасные песнопения. А еще – время, когда их можно распространить по всему миру. Вдохновить ими миллионы людей и заработать миллионы долларов. Если это не чудо, то я вообще не знаю, что такое чудо.

Бовуар откинулся на спинку стула и посмотрел на монаха, который не только верил в молитву и чудеса, но и считал, что Господь уже одарил их таким чудом. Орден, наложивший на себя обет молчания, зарабатывает деньги своими голосами и спасает монастырь от разрушения.

Но настоятель – настоящий слепец, он не видит, что Господь услышал его молитву и даровал то, о чем он просил.

– Кто еще знает про фундамент?

– Никто. Я обнаружил эту проблему всего два месяца назад. Провел кое-какие испытания, потом сообщил настоятелю, предполагая, что он расскажет братии.

– Но он не рассказал?

Брат Раймон покачал головой, оглядел своих братьев монахов и проговорил, еще больше понизив голос:

– Настоятель приказал срубить деревья, но братии сказал, что ради дров. На тот случай, если геотермальный источник иссякнет.

– Он солгал?

Монах пожал плечами:

– Иметь запас дров на всякий случай совсем неплохо. Но причина-то в другом. И она им неизвестна. Только настоятелю. И мне. Он взял с меня обещание, что я никому не скажу.