Это гиблое место - Александра Кристо

– Зекия, – произнесла Саксони. Карам предположила, что это почтовый пароль ее Рода.

Мышь и не подумала приземлиться. Саксони пожала плечами. Уэсли вздохнул и еле слышно пробормотал по-усханийски слово «всемогущий». Тавия бросила на него хитрый взгляд. Карам не знала, почему фокусница так отреагировала. Сделать такое словечко паролем вполне в духе Уэсли.

Потом все повернулись к ней. Карам закатила глаза.

– Все, кого я знаю, не считая мою мете, находятся на этом корабле, – отозвалась она. Арджун выступил вперед, сделал глубокий вдох и произнес:

– Хей итна.

Мышь пискнула в знак подтверждения и молнией метнулась вниз. Арджун поднял руку. Зверек впорхнул в вагон, уцепившись когтями за его предплечье. Мастер погладил его по животу, успокаивая усталого посланника. Тот заворковал от прикосновения юноши.

– Что значит «хей итна»? – спросила Тавия.

– «Спускайся», – сухо ответила Карам, хотя точный перевод был ближе к словосочетанию «иди ко мне». Тавия фыркнула:

– Пароль вашего Рода – «спускайся»?

– Очень секретно, – согласился Уэсли. Арджун проигнорировал их.

– Говори, друг мой, – шепнул он по-ренийски. Мышь встряхнулась и закрутила головой. Ее нос описывал круги, словно часовая стрелка. Потом глаза животного стали похожи на два зеркальца. Из открытой пасти донесся тихий, совсем не звериный голос:

– Арджун…

Голос Асиз был тихим и гортанным, но Карам опознала его.

– Наш Род погиб, – сказала Асиз по-усханийски. – На святой храм напали. Их было больше. Я пыталась… – Ее голос прервался. Мышь взвизгнула. – Я пыталась, Арджун. Но в любую минуту вражеские силы могут вломиться в эту комнату и убить всех, кто еще остался в живых.

Сердце Карам сжалось.

– Гранка осталась без защиты, – продолжила Асиз. – Мы уничтожены.

Этого не могло произойти.

Род защищал Гранку, а в ответ семья Карам защищала Род.

Если их больше нет, значит, она не выполнила свой священный долг – как долг Рекхи д’Райхсни, так и долг миролюбивой охраны, который нес отец.

Тяжесть невыполненного долга легла девушке на сердце.

Арджун смотрел в пол. Его сжатые в кулаки руки дрожали. Карам подумала: будь у парня кинжал, он мог бы просто разрезать в клочья весь мир.

Ей не следовало вообще убегать из Гранки годы назад. Не следовало втягивать Арджуна в эту войну. Если бы не ее поступок, всего этого бы не случилось. Без Рода Гранка станет уязвимой перед Главами обитаемых земель.

Будет уничтожена.

Все эти люди. Асиз. Те дети, которые швыряли грязью в Уэсли.

На этом поезде отбыло более половины Рода. Эшвуд воспользовался возможностью, дабы перебить оставшихся.

Дыхание застряло в горле Карам. Она попыталась сглотнуть колючий ком, в который превратился воздух. Саксони сжала ее руку. До этого мгновения Карам и не осознавала, что дрожит.

– Арджун, – произнесла Асиз. Ее голос упал до шепота.

«Она умирает», – подумала Карам. А потом осознала: это совершенно не так. Асиз уже мертва. Посланнику, вероятно, понадобилось не меньше недели, чтобы добраться до них. Асиз погибла уже много дней назад. Остальные гранкийские Мастера умерли множество дней назад.

Слишком поздно…

– Ты был прав, когда желал сражаться, – сказала вдруг Асиз. – Спаси остальных. Отомсти за это безумное деяние. Построй будущее, за которое сражались ради нас наши предки.

Ее голос звучал, подобно шелесту ветра.

«Вот и все», – подумала Карам. Наследие целого рода было вверено почтовому дельгу, а потом рассеялось по ветру.

Карам посмотрела на Арджуна. Он не моргал. Юноша ничего не говорил и не плакал.

Он выглядел так, как чувствовала себя Карам: словно весь мир рухнул за мгновение, которое понадобилось для вдоха. Столько времени прошло, а они даже не знали.

Народ Арджуна, народ Карам, народ Саксони.

– Эшвуд убил их всех, – промолвила Тавия. Голос ее звучал мягче, чем когда-либо слышала Карам. В нем проступала печаль. Тавия смахнула слезу со щеки и продолжила: – Из-за нас. В наказание за помощь нам.

Что-то, похожее на чувство вины, промелькнуло на невозмутимом лице Уэсли. Он поправил запонки – будто не знал, что еще можно сейчас сделать.

Карам хотела заплакать. Подвеска с ожерелья ее отца давила девушке на грудь, словно камень. Хей реб, если бы он был жив и увидел произошедшее, это сломило бы его. Знать, что их семья не смогла исполнить свой долг. Ведь не осталось никого, кто мог бы этот долг осуществить.

Эгоизм Карам обрек их всех на смерть.

– Я найду Данте Эшвуда, – выговорил Арджун. – И заставлю его поплатиться за это.

– Ты будешь не один, – отозвался Уэсли. – В этой битве мы станем сражаться вместе.

Арджун поднял на него взгляд. Между юношами промелькнуло нечто новое. Бессловесное соглашение о том, чтобы отбросить прочь все различия и заключить подлинный союз – пусть даже временно.

Арджун потерял своих родных, а Уэсли Торнтон Уолкотт, смотрящий Крейдже, намеревался сражаться, чтобы отомстить за них.

Желание отомстить было понятно даже такому человеку, как Уэсли.

Карам сжала в кулаке отцовскую подвеску.

– Чего бы это ни стоило… – прохрипела она. – Если Глава жаждет крови, мы утолим эту жажду его собственной кровью.

Вице-дуайен Армин Краузе был не в восторге от смотрящего Крейдже. Единственная проблема заключалась в том, что мужчина никак не мог сказать ему об этом. Клятый Уэсли Торнтон Уолкотт не выходил на связь. Ни вызова через хрустальный шар, ни сообщения, посланного с дельгом. На данный момент Краузе дошел уже до того, что желал хотя бы узнать дальнейшие планы смотрящего. Что он замышляет? И собирается ли ради этих замыслов предать забвению их соглашение?

Магический рынок продолжал действовать. Фокусники продавали свои дешевые трюки, а наивные любители магии ловились на это. Краузе протер очки – просто ради того, чтобы не смотреть на них.

Ему нужно было убраться из этого города – подальше от всех фокусов и амулетов. Лучше бы Фенна Шульце избавилась от всего этого и сажала любого, кто посмеет использовать магию, в тюрьму. Когда – если – Уэсли сумеет убить Эшвуда, следует выжечь все дотла. И вместе со всем магическим хламом выжечь и смотрящих. Если бы только Фенне хватило на это твердости!

Кавардак, который Уэсли со своей бандой мошенников устроил на железнодорожной станции, был политическим кошмаром, а следовательно, худшей разновидностью кошмара. Разносить складские помещения и общественные владения черной магией у всех на виду! Уничтожить туристические достопримечательности при помощи той же самой магии!