Короли диверсий. История диверсионных служб России - Михаил Болтунов

В конце сентября Зорге вновь подтверждает: «Советский Дальний Восток можно считать гарантированным от нападения Японии». Думаю, что ценность этой развединформации понимал и Сталин, но тогда почему он не обменял Зорге, который после

вынесения смертного приговора еще два года находился в тюрьме? Почему Берия подверг допросу жену разведчика — Екатерину Максимову и сослал ее в Сибирь? Там, под Красноярском, в 1943 году она трагически погибла.

7 ноября 1944 года был казнен и великий разведчик современности Рихард Зорге.

На эти трудные вопросы еще предстоит найти ответы. Но это трагедия не только Зорге. Это трагедия нашей разведки. Сколько их, великих и простых сынов нашего Отечества, рыцарей «незримого фронта» не были услышаны, поняты? Сколько их сообщений, радиограмм, ценнейших материалов, оплаченных жизнью, ушли в небытие?..

Примером тому судьба агента «Корсиканца» — Арвида Харнака, казненного гестапо.

Антифашист Харнак, сын ученого, получил образование в Германии и США. Был женат на американке немецкого происхождения Милдред. Она увлекалась трудами Маркса и Ленина, возглавляла колонию женщин-американок в Берлине. Милред известна как доктор филологии, переводчица немецкой литературы.

Связи Арвида Харнака с советской разведкой восходят еще к началу 30-х годов, когда наш консул в Кенигсберге, а позже сотрудник диппредставительства в столице Германии Александр Гиршфельд познакомил его с известным чекистом Артузовым, главой ИНО, разработчиком операции «Трест».

Позже, в 1935 году, к «разработке Харнака» подключается Борис Гордон, наш резидент в Берлине. Они быстро сошлись, так как Харнаку уже к тому времени стали ясны авантюрные планы Гитлера.

С тех пор доцент Гессенского университета, советник Министерства экономики Германии Харнак стал нашим ценнейшим агентом.

Есть поразительные свидетельства величайшего мужества двух агентов — Харнака («Корсиканец») и Шульце-Бойзена Харро («Старшина»), которые с упорством обреченных передавали и передавали радиограммы, наполненные сведениями о подготовке Германии к войне. Читаешь эти трагические сообщения, и в душе звучит вопрос: как можно было не поверить?

Проделан титанический труд, а Сталин на документе от 16 июня 1941 года, написанном поистине кровью сердца друзей нашей страны, нацарапал брань и нецензурщину.

Более того, документ с сообщениями агентов берлинской резидентуры, а также доклад о нависшей угрозе, переданный руководством разведки за четыре дня до начала войны министру госбезопасности Меркулову, так и не дошли до Сталина.

Меркулов попросту оказался трусом и не подписал доклад.

И после этого мы удивляемся страшным поражениям Красной Армии в 1941 году, миллионам погибших и плененных.

Однако ничего этого не знал мужественный доктор юриспруденции Арвид Харнак. Он сделал все, что мог, для спасения Советского Союза. 3 сентября 1942 года его арестовало гестапо. В декабре он был казнен по приговору имперского военного суда Германии.

Думаю, что вряд ли Сталин потом вспоминал его, ибо сообщения «Корсиканца» стали лишь свидетельством недоверия и преступного бездействия «вождя народов» накануне войны.

И тем не менее. При всех сложностях и издержках разведывательно-диверсионной деятельности руководство страны нуждалось в свежих и надежных разведданных. И оно их получало.

Из гестапо важную информацию поставлял один из самых ценных агентов берлинской резидентуры за всю историю ее существования — Вилли Леман. Он работал на Советский Союз с 1935 года.

Сегодня известно, что Леман был вторым источником вслед за Рихардом Зорге, сообщившим точную дату нападения фашистской Германии на СССР.

После отпуска выйдя на службу, 19 июня 1941 года он узнал страшную новость, которая заставила его, пренебрегая мерами предосторожности, срочно встретиться со своим связником — оперативным работником резидентуры Б.Журавлевым. Леман сообщил, что в гестапо поступил приказ Гитлера: немецкие войска перейдут советскую границу в ночь на 22 июня.

Однако сколько сведений было передано Леманом еще до этой трагической даты! Это благодаря ему НКВД прекрасно знало структуру и кадры гестапо и абвера. Наш агент оперативно предупреждал советскую разведку о сотрудниках, «разрабатываемых» гестапо, о готовящихся арестах и провокациях.

Леман спас советского нелегала Стефана Ланга, он же Арнольд Дейч, который в свое время завербовал нескольких ценных агентов из так называемой кембриджской пятерки — К. Филби, Г. Берджеса, Д. Маклина. Именно Стефан обучал этих молодых людей азам разведывательной деятельности.

Вилли умело информировал Центр о внутренней борьбе в политическом руководстве гитлеровской Германии. Портрет фюрера и его подручных Леман писал с первых дней прихода к власти Гитлера. И если обстоятельства «ночи длинных ножей», когда Гитлер разделался с руководителями штурмовых отрядов (СА), стали известны мировой общественности почти четверть века спустя после Мюнхенского процесса 1957 года, то в Кремле знали правду в том же 1934 году. Детали разгрома отрядов Рема передал в Москву Леман.

В 1935 году этот агент направит телеграмму об активной работе немецких ученых над созданием боевых ракет, которые впоследствии получат наименование «фау».

Через два года начальник конструкторского бюро № 7 Артиллерийского управления Красной Армии Л. Корнеев напишет в письме Сталину: «Многие страны, как то: Америка, Япония, Франция и особенно Германия — много и упорно работают над ракетной проблемой.

В Америке известный профессор Годдард призван в армию, наделен чином генерала, и ему построена крупная реактивная лаборатория… В Германии проф. Оберт— большой авторитет в ракетной технике, работающий над ракетами в течение десятка лет, также призван в германскую армию».

Нет сомнения, что эти данные были получены с помощью разведки.

В своих шифротелеграммах Вилли Леман уделяет внимание не только передовой ракетной технике. Он докладывает о новом бронетранспортере, поступившем на вооружение вермахта, об истребителе с цельнометаллическим фюзеляжем, о подводных лодках, заложенных на верфях Германии, о строительстве секретного завода по производству боевых отравляющих веществ.

Самое прискорбное, что в результате сталинских чисток и репрессий наша разведка едва не потеряла этого ценнейшего агента. В 1937 году из Берлина отозван В. Зарубин, с которым Леман был на связи. Его обвиняют в предательстве. По счастливой случайности Зарубин остался жив и вскоре получает сообщение из Германии. Леман встревожен, он не имеет инструкций, действует на свой страх и риск. Создается впечатление, что его работа Советскому Союзу не очень-то и нужна.

«Как раз тогда, когда я мог бы заключить хорошие сделки, — пишет он Зарубину, — тамошняя фирма совершенно непонятным для меня образом перестала интересоваться деловой связью со мной».

Зарубин, сам оказавшись в тяжелейшей ситуации, как может, успокаивает Лемана.