Любовница смерти - Борис Акунин

Как я мог поверить, что злым гением «Любовников Смерти» былэтот полоумный верзила! Разве он додумался бы до фокуса с огненными буквами ивоющим зверем? Тысячу раз прав мудрый китаец, сказавший: «Очевидное редкобывает истинным»… — Гэндзи сердито тряхнул головой. — Однако вашверный джинн не усидел в бутылке, он вырвался на свободу и стал действовать пособственному почину. Жажда смерти все яростнее испепеляла эту больную,неистовую душу. Расправившись с Гдлевским, бухгалтер разрушил весь ваш искусныйплан, уже близкий к осуществлению. Зачем вам понадобилось губить этого гордого,талантливого мальчика? Только для того чтобы потешить свое честолюбие? Сначаларусская Сафо, потом русский Рембо — и оба наложили на себя руки, покорные вашейволе. Оставаясь в тени, вы лишили современную русскую поэзию двух самых яркихее имен — и при этом имели все шансы остаться безнаказанным. Как жалки посравнению с вами тривиальные истребители гениев вроде Дантеса или Мартынова!

Или все случилось проще, по наитию? Романтический юноша,увлеченный своей мистической теорией рифм, случайно открыл книгу на слове«жердь», рифмующемся со «смертью», и горделиво поведал вам об этом чудесном«Знаке». К следующей пятнице вы уже подготовились как следует — положили настол книгу, зная, что Гдлевский сразу же кинется гадать. Я запомнил эту книгу ипри первой же возможности как следует ее рассмотрел. — Гэндзи повернулсяко мне. — Гораций, если вас не затруднит, сходите, пожалуйста, в гостинуюи возьмите с третьей полки сочинение графа Браницкого "О земных и небесныхсферах"».

Я немедленно исполнил просьбу. Книгу я нашел без труда. Снялс полки и ахнул. Это был тот самый том, который рассматривал Сирано в последнийвечер своей жизни!

На ходу я повертел книгу и так, и этак, но ничегоподозрительного в ней не заметил. Увы, природа не наделила менянаблюдательностью. Я имел возможность лишний раз убедиться в этом, когда,приняв у меня том, Гэндзи показал:

«Взгляните на обрез. Видите желтоватую полосу, доходящую досередины? Это обыкновенный канцелярский клей. Попробуйте произвольно открытькнигу — на любой странице».

Я двумя пальцами распахнул том и не поверил своим глазам —он раскрылся на странице, где крупными буквами значилось название главы:«Земная твердь».

«Теперь вам понятно? — спросил меня Гэндзи. —Результат гадания на вторую пятницу для Гдлевского был предопределен заранее».

Да, расчет был прост и психологически точен. Понял я и ещеодну вещь: именно эту «бомбу» хотел вставить в утренний выпуск своей газетыСирано. Он, как и Гэндзи, обнаружил трюк с клеем и сразу сообразил, что можетприправить свое расследование пикантнейшим соусом. Дело обретало криминальныйпривкус! Бедняга Сирано не подозревал, что подорвется на этой «бомбе» сам…

«В третью пятницу вы решили действовать наверняка, неоставив Гдлевскому ни единого шанса. После «удачи» двух первых гаданий юноша,разумеется, находился в столь взвинченном состоянии, что высматривал «Знаки» вовсем, что происходило вокруг него. Не было бы ничего удивительного, если быгимназист выискал свою роковую рифму и без вашего участия, но для полнойгарантии вы приготовили ему искомое у самого порога вашего дома: подкупилибродячего шарманщика, чтобы он горланил песню с определенным припевом — ровнодо той минуты, пока не пройдет некий молодой человек, наружность которого выподробно описали. Не думаю, что вы посвятили шарманщика в свой замысел, однакоже втолковали ему, что по исполнении задания следует немедленно уносить ноги.Именно это старик и сделал со всей доступной ему прытью. Выскочив на улицукаких-нибудь две минуты спустя, я уже не смог его обнаружить.

Итак, Гдлевский был вами приговорен и наверняка сам бы сталсобственным палачом, но в дело вмешался Калибан, который давно уже ревновал васко второму вашему любимчику. Теперь же, когда оказалось, что Гдлевский отмеченне только вами, но и самое Смертью, безумный бухгалтер решил уничтожитьсчастливого соперника…

Убийство репортера Лавра Жемайло — вот единственная смерть,к которой вы прямого отношения не имеете. Если не считать того, что в своевремя вы назвали газетного осведомителя Иудой, который предаст вас, как Христа.Для Калибана вы и в самом деле были Спасителем, поэтому, узнав каким-то образомо роде занятий Сирано, бухгалтер убил его и повесил на осине».

В этот момент я, признаться, испытал нечто вроде внутреннегоудовлетворения. Чувство не слишком достойное, но объяснимое. Оказывается, вы невсё знаете и не всё замечаете, многоумный господин расследователь, сказал себея. Про то, что Калибан подслушал телефонный разговор Сирано с редакцией, вамнеизвестно.

А Гэндзи уже перешел к последнему пункту своего обвинения:

«Тщательнее и коварнее всего вы готовили самоубийствоКоломбины. Сначала вы подсунули ей один за другим три листка с надписями нанемецком. Барышня еще позавчера, после нападения Калибана, отдала их мне ирассказала, что эти послания не горят в огне. Я подверг бумагу химическомуанализу. Выяснилось, что она пропитана раствором квасцов, что и делает ееневоспламеняемой. Старый фокус, в свое время использованный еще графомСен-Жерменом. Чтобы подтолкнуть Коломбину к мысли проверить записки нанесгораемость, вы нарочно подсунули и Папушину послание от Смерти, тольконаписанное на обычной бумаге. Затея отлично сработала, вы не учли только одного— Калибан счел себя уязвленным и решил расправиться с избранницей Смерти также, как он расправился с Гдлевским. К счастью, я подоспел вовремя».

Я обратил внимание на то, как изменилось поведениеБлаговольского. Дож более не пытался возражать обвинителю или оспаривать егоутверждения. Он сидел съежившись, в лице не осталось ни кровинки, а глазанеотрывно следили за говорившим — в них читались страх и тревога. Просперо немог не чувствовать, что приближается финал. Охватившую его нервозность выдавалии движения рук: пальцы правой опять поглаживали бронзового богатыря, пальцылевой судорожно сжимались и разжимались.

«Судьба преподнесла вам, Сергей Иринархович, щедрый подарокв лице сумасшедшего Калибана. У вас появилась отличная возможность выйти сухимиз воды, свалив все злодеяния на убитого маньяка. Но вы не совладали с собой ине смогли остановиться. Почему вы всё же решили добить девочку? Это для меняглавная загадка. Не простили Коломбине того, что она охладела к вашим чарам?Или же, как это часто бывает с закоренелыми душегубами, в глубине сердцамечтали, чтобы кто-то разоблачил и остановил вас?»

«Нет, господин психолог, — вдруг нарушил молчаниеПросперо. — Ни то и ни другое. Просто я не люблю бросать на серединехорошо начатое дело».

Я немедленно запротоколировал сказанное слово в слово: ещеодно косвенное признание вины.

Гэндзи слегка нахмурился, видимо, озадаченный этим дерзкимответом.