У последней черты - Дмитрий Ромов

на задний план. Человеку нужно не так много для счастья. Это я знаю. Но я, в отличие от простого человека, не ради счастья, вернее, не ради своего, хотя, если посмотреть… есть город золотой… Б-р-р… Мысли путаются. Какой ещё город…

— Егор, ну, ты мне скажешь что-нибудь? — невесело улыбается Де Ниро и пронзает меня взглядом.

Роберт, как есть Роберт из «Хороших парней» или из «Казино»…

— Скажу, Леонид Юрьевич, тут неудобно просто. В машине мы не одни, здесь тоже, сами видели, что творилось, не до разговоров. Давайте, как приедем, сразу уединимся и пошепчемся. Ужин-то как прошёл, норм? Вы простите, что я… отлучился. Это не по моей вине. Я объясню…

Опять садимся по машинам и несёмся по вечернему городу. Этого я уже не контролирую. Клюю носом, то и дело вываливаясь из действительности и попадая в чёрное небо с редкими звёздами. А может, и не в небо…

— Пойдёмте все, — говорю я своей гвардии. — Сергей Сергеевич, там будут музыканты выступать. Давайте с нами.

— А можно? — удивляется он. — Нас вон сколько, удобно это?

— Очень удобно. Анатоль, подтверди.

— Да, — говорит он без особой уверенности. — Сто процентов.

Где мы, не знаю, знаю только, что в центре. Идём к однокурснице Толика. Её пэренты — большие шишки, или академики, не помню, квартира, флэт, то есть, как говорит он, огромный. Джайэнт. Мы заходим в подъезд. В лифт все не войдём, да и ждать не хочется, поэтому на четвёртый этаж поднимаемся пешком.

— Ого, — удивляется парень хипарского вида, открывая дверь.

— Привет, Майк, — кивает Толик, переступая через порог. — Заходите, ребят.

— Хай, — отступает Майк, давая нам войти.

Прихожая завалена верхней одеждой.

— Разденемся в другом месте, — говорю я. — Если придётся быстро уходить, здесь замучаемся искать свои пальто и куртки.

— Разумно, — пожимает плечами Толик, не понимая, что за причины могут заставить нас уходить быстро.

Квартира действительно шикарная. Высокие потолки, деревянные панели на стенах, нет, не как в ресторане ЦДЛ, но тоже ничего. Налево, судя по всему, коридор ведёт в кухню и, возможно, комнату для прислуги. А направо — в гостиную, столовую, детскую, библиотеку, кабинет и куда-нибудь ещё.

Оттуда доносится оживлённый гул голосов, смех, звон бокалов и музыка. Это мы неплохо зашли. Такое чувство, что сейчас выйдет доктор Борменталь или даже Филипп Филиппович. Лишь бы только не Шариков.

— Давайте сюда! — командует Злобин и толкает ближайшую к себе дверь, белую, высокую, массивную, с благородными филёнками и широкой обкладкой.

Мы, как банда Швондера, вваливаемся в комнату, очень похожую на библиотеку.

— Нет, не сюда, — быстро ориентируется старый прожжённый и видавший виды Роберт Злобин Де Ниро.

Да, реакция у него хорошая, ничего не скажешь. Да только и мы не лыком шиты, в смысле я. Несмотря на темноту, я успеваю разглядеть старинные книжные шкафы, забитые книгами. Они наверняка вызовут восторг у Евы. А ещё я замечаю массивный рабочий стол, кожаное кресло, и большое окно с раздвинутыми тяжёлыми портьерами.

За окном светит огромная луна. Она льёт серебро, олово и ртуть в комнату, заливая двух человек, парня и девушку, стоящих друг напротив друга. Довольно близко стоящих, надо отметить. И вот от одного взгляда на этих молодых людей, а они до ужаса молоды и красивы, я чувствую, как мои внутренности пронзает огромная ржавая игла. Не настоящая, конечно, это лишь фигура речи, скрывающая психосоматическое явление, со мной такое иногда случается в стрессовых ситуациях.

В общем, девушка… Мда… Девушка — это моя Наташка…

24. Долгая дорога бескайфовая…

— Не сюда, — повторяет Злобин и пятится назад, выдавливая меня и остальных ребят из комнаты.

Ну, не сюда, так не сюда. Даже и хорошо, что не сюда. Просто отлично, что не сюда. Сюда мне, как раз и не надо. Мы возвращаемся в коридор и он бросает на меня быстрый, но цепкий и пытливый взгляд, пытаясь понять, засёк я свою суженую или нет. Считай, нет.

— Дайте-ка пальто, Роберт Юрьевич, то есть Леонид. Вы знаете, кстати, что вы на Роберта Де Ниро похожи в зрелости? Не говорили вам?

Он подозрительно смотрит на меня, но пальто отдаёт.

— Семён, пожалуйста, — говорю я, — организуй быстрый доступ, возьми наши и скажи остальным, чтобы все в одном месте разделись, а нам с Леонидом Юрьевичем поговорить нужно.

— Вы как поговорите, приходите, — машет в сторону комнат Толик. — Мы там будем. Ева, пойдём.

Он берёт её под руку и бросает взгляд на моих парней. Но они от меня ни на шаг, это ж ясно.

— Сергей Сергеич, идите с Анатолем, — улыбаюсь я. — Только не пропадите, там же девушки и всё такое.

Смотри-ка нормально улыбаюсь, получается. И даже не иду никому ломать носы, височные доли, кобчики и вырывать тестикулы.

— Егор, ты нормально себя чувствуешь? — улыбается по обыкновению Де Ниро, хотя глаза его делаются подозрительными.

— Нормас, товарищ генерал.

— Ну, рассказывай, раз нормас, — хмыкает он. — Нормас…

— Ага, есть ещё смешное слово досвидос, — улыбаюсь я. — Слышали такое?

Он тоже улыбается.

— И видос. Видосик.

— Так, Егорсик, ты опьянел что ли от обжорства? Докладывай давай.

— Ну слушайте, товарищ Де Ниро. Вот какое дело.

Я рассказываю, но как-то отвлечённо. Мне вдруг вся эта мышиная возня начинает казаться страшно неинтересной и скучной. Тем более, что сегодня я всё это уже рассказывал. Я повествую про наезд Лимончика, и про его непонятную власть над Чурбанчиком и про то, как пропустил удар в тыкву, и как казнил несколько ни в чём возможно неповинных людей. На мысли о неповинных я саркастически улыбаюсь.

Сердце, тебе не хочется покоя…

Это правда, мне хочется, а сердцу не хочется, стучит, будто я с Лимончиком биться собираюсь…

— Ты их всех там уложил? — то ли морщится, то ли улыбается Злобин. — Правда?

— Ну а что мне делать было, Леонид Юрьевич?

— Ничего другого, Егор, всё верно, ты молодец. Просто я поражаюсь тебе. Два дня совершенно сумасшедших, а ты ещё на ногах держишься и вообще… Может, ты в гостиницу поедешь?

— Как это? А Евку вербовать?

Он озирается. Мы стоим на кухне. Сейчас здесь никого, но время от времени, кто-то заглядывает и тогда мы замолкаем. Правда, прежде чем заглянуть, посетителям кухни приходится пройти через строгие пронизывающие взгляды Сани Какоры и Семёна Мальцева. Кухонный фейс-контроль. Но пока вроде никого не завернули.

— Вербовать? — переспрашивает он, убедившись, что никого нет. — Это, вообще-то, немного иначе называется. Тем более, по договорённости, «вербовать» её будет поэт Анатоль. У него есть где, кстати? Или он её типа провожать поедет?

— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Я же ему не говорил об этом, он ведь не согласился бы. Он же просто хороший парень. Если понравятся друг другу, тогда только… Так что будь что будет и делай, что