Серебряное пламя - Сьюзен Джонсон

— Хотите компанию? — вкрадчиво спросил он. Трей посмотрел на него безучастно.

— Нет, — последовал негромкий, но решительный отказ, затем Трей подумал и, выдергивая пропыленную полосатую рубашку из кожаных брюк, сказал: — Может быть, позже.

Он опустился на роскошную кушетку, обтянутую алой тканью. Рисунки на шелковых подушках были так искусно вышиты, что казались объемными. Стянув башмаки, Трей развалился на вышитых цветах. Смуглость кожи, темный цвет волос подчеркивали изысканные краски, а брюки, отделанные бахромой, казались неуместными на роскошной ткани. Золотая цепочка с кугуаром блеснула, когда он облокотился на локоть и потянулся к золоченой курительной трубке. Он с удивлением посмотрел на все еще стоявшего у двери Ку.

— Благодарю вас, Ку, — сказал он со снисходительной вежливостью.

Когда Ку тихонько притворил за собой дверь, пальцы Трея обвились вокруг богато изукрашенной трубки, лежащей на низком столике перед ним, и он позволил себе отпустить все душевные тормоза. В течение месяцев он контролировал раздражение и ярость, пытаясь вычеркнуть из жизни Импрес и унять боль, которую она причиняла… причиняет. Он жил с разъедающей его кровоточащей раной. Теперь он решил найти забвение в роскошном опиумном притоне.

В последние дни наряду с золотыми спокойными грезами были и мрачные побуждения, мстительные и пагубные чувства, обидчивые и ужасные, толкающие Трея наказать Импрес, и он с ужасом понял, что сама мысль о наказании доставляет ему наслаждение. В первый раз Трей осознал темные стороны своей души, разрушающие подсознательные импульсы тяги к мщению. Вдыхаемый опиум помогал обрести душевный покой, освобождал от злобы и недоброжелательности, примирял борющиеся в душе чувства, подобно густому плотному туману, заставляющему сражающихся противников прекратить бой. Но наркотик не разрешал конфликта, и на другой день сражение возобновлялось.

Так в тихой уединенности прошла неделя в самом фешенебельном опиумном притоне Елены.

Понимая, что сын нуждается в одиночестве, Хэзэрд отправил к Трею охранников, чтобы обеспечить ему безопастность в одном доме с Джейком Полтрейном. Ли Синг Ку должен был разместить телохранителей и проследить за тем чтобы Трею не могли причинить вреда. В этом состояли точные и краткие распоряжения Хэзэрда. И при всех обстоятельствах охрана должна была постоянно находиться у дверей комнаты Трея.

Но однажды поздно вечером в ссоре, произошедшей между двумя главарями местных китайских групп из-за красивой юной проститутки, один из постоянных клиентов Ку ударил соперника топором по голове. Кровавая резня привлекла любопытство всех, включая охрану Трея.

День и ночь сменяли друг друга, а в роскошной, завешенной шелком комнате Трей не различал их смены. Находясь в плену смутных грез, он не слышал шума этажом ниже. Он сильно потерял в весе за последнюю неделю, руки уже не были так крепки, светлые глаза неестественно блестели, черные круги под глазами подчеркивали резкие черты лица. Лежа на мягких подушках в тонких шелковых брюках, он не различал границы между бодрствованием и сном. Недавно его помыли вышколенные служанки Ку, и теперь его темные влажные волосы раскинулись на подушке, от кожи исходил запах благовоний, употребляемых в доме Ку. Трей лежал в блаженной неподвижности, не терзаемый темными демонами, в его видении царил горный ландшафт ранней весной.

Но вот в сознание проник негромкий вскрик, ресницы чуть приподнялись, что-то странное появилось в мягких пастельных оттенках солнечного пейзажа. Он прислушался — тишина, но ощущение холодного и грубого вторжения в его грезы не проходило. Лениво просеивая в сознании множество возможных причин, он в конце концов нашел причину беспокойства. «Мое ухо», — небрежно подумал Трей. И затем его глаза открылись.

Это было нечто потрясающее.

Джейк Полтрейн возвышался над ним, прижимая револьвер к виску Трея, его близко расположенные глаз горели от ненависти. Классический ночной кошмар с иронией подумал Трей.

— Ты должен умереть, — прорычал Джейк. От усилия держать твердо руку на лбу у него выступили капельки пота. — Это так легко, — пробормотал он, воодушевленный близкой победой. Он просто вошел в незапертую дверь, пересек покрытую ковром комнату, приблизился к кушетке и приставил револьвер к виску Трея. Первая удача в делах с семьей Брэддок-Блэк. И он собирался извлечь все преимущества из этой ситуации. — После того как убью тебя, велю содрать с тебя кожу и сделать себе из нее башмаки. — Улыбка Джейка были полна злорадного самодовольства. — Посмотрим, спасут ли тебя миллионы твоего папаши, ты, полукровок.

Трей тихо-тихо засмеялся, отчего его похудевшее тело затряслось, и снова медленно закрыл глаза. Нереальность ситуации поразила его, как надуманная мелодрама. Джейку не хватает только кошачьих усов и злобного взгляда, мелькнуло в голове у развеселившегося Трея, хотя маленьких поросячьих глазок и складок жира достаточно. Он посмеялся снова от того, что в его сознании поросячья морда наложилась на образ Джейка.

Разъяренный небрежным равнодушием Трея, Джейк настойчиво и грубо вдавил ствол револьвера и прорычал:

— Открой глаза, ублюдок.

Несколько секунд прошло, прежде чем Трей перестал смеяться и подчинился. Джейк Полтрейн за эти секунды обрушил на свою жертву поток ругательств, а его трясущаяся, нетвердая рука непрерывно сжимала и разжимала рукоятку револьвера. Он ожидал, что Трей будет унижаться и молить о пощаде, — сценарий, который он проигрывал тысячу раз в различных вариациях. Проклиная Трея за смех, он напряженно думал, как объяснить непонятную реакцию Трея. Затуманенный опиумом мозг Джейка потерпел неудачу.

Окончательно открыв глаза и осмотрев блестящими глазами очертания Джейка, чувствуя холодную сталь у виска, Трей заинтересованно подумал, почувствует ли он боль от выстрела в голову. Он улыбнулся от неуместности этой мысли и сказал:

— Расслабьтесь, Джейк, застрелить человека очень легко. Вы все воспринимаете слишком серьезно. Чертовски серьезно, — пробормотал Трей, в его сознании внезапно появились более приятные мысли. — Один Ку знает, как избавиться от серьезности в жизни. Правильно, Джейк?

— Ку такой же мерзавец, как и ты, краснокожий. — Джейк сплюнул, его отношение к расовому равенству не отличалось терпимостью.

— Не очень-то прилично, Джейк, так говорить о нашем гостеприимном хозяине, — сделал Трей вежливое замечание. — Ку обеспечил нас золотыми грезами и прекрасными женщинами надолго вперед.

— Сукин ты сын, — пролаял Джейк.

— Сожалею, но вы не правы, — пробормотал Трей, глаза у него снова прикрылись, в то время как слабая улыбка искривила губы.

Джейк не сумел оценить чувство юмора Трея, его ненависть была столь разъедающей, что отравляла мозг в любое время, спал он или бодрствовал; единственным навязчивым желанием были смерть Трея и окончание процветания семьи Брэддок-Блэк. Слишком долго они боролись с его намерениями расширить пастбища для скота, слишком долго Хэзэрд избегал смерти; его сыну, более уязвимому в своей молодости и рыцарском отношении к жизни, вряд ли это удастся. Теперь, наконец, Трей в его руках.