Серебряное пламя - Сьюзен Джонсон

— Конечно, — пошутил он, заставив ее быть еще более подозрительной, потому что знал наверняка, о чем она спрашивает.

— Вот как, — сказала Импрес, внезапно надувшись, хотя и видела, что он добродушно улыбается.

Его темные волосы слишком хороши, любая женщина отдала бы все, чтобы иметь такие же, подумала она. Если какая-нибудь другая женщина когда-нибудь запустит свои пальцы в эти волосы, она убьет ее мгновенно. Господи, как можно жить с такими чувствами, как у нее!

— А у тебя? — спросил он с такой же настойчивостью. — В его глазах исчезла шутливая небрежность, голос был раздраженный. — Допускается только один ответ. — И его сильные руки сжали ее талию.

— Дорогой мой, — сказала Импрес и, когда его темные брови, словно два огромных крыла сошлись вместе, продолжила мягко: — У меня никого не было.

Трей громко рассмеялся, а потом поцеловал ее в нос.

— Я обожаю тебя.

— И я единственная, кого ты обожаешь?

— Была, есть и будешь. Этого достаточно или ты хотела бы получить письменные показания под присягой от моих родителей, что я постоянно не отходил от них?

— Это не так трудно будет теперь, — сказала она счастливо, понимая, что они полностью открылись друг перед другом, — но могу сказать тебе, что не собираюсь жить на ранчо. То, что мы поженимся, вовсе не означает, что я автоматически становлюсь частью империи Брэддок-Блэк. — Неистовый темп жизни семьи Трея подавлял ее. Юристы и бухгалтеры всегда вертелись под ногами, три телефона в доме постоянно звенели, все компании и рудники, лоббисты в законодательных органах штата требовали указаний, денег и помощи. Импрес была эгоистична. Она хотела, чтобы Трей хотя бы часть своего времени отдавал бы ей полностью.

— А кто здесь говорит о свадьбе? — мягко спросил Трей и наяву увидел, что означает фраза «как громом пораженный».

— Мне следует позвать обратно герцога? — шелковым голосом спросила Импрес, после того как смогла успокоиться.

— Я хотел сказать, что свадьба состоится завтра в десять утра, — сказал Трей с ослепительной солнечной улыбкой.

— Я восхищена. — В голосе Импрес звучали триумф и уверенность.

— Именно этого я и ожидал.

— Как ты самоуверен! Думаешь, любая мечтает выйти за тебя замуж?

— Насчет любой не знаю, — сказал он скромно, — но об этом мечтает одна веселая парижская вдова.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Ты моя жизнь, свирепый котенок, теперь и навсегда, — ответил он нежно и поцеловал ее так, словно делал это в первый раз. — Поехали домой, — прошептал он, оторвавшись от ее губ. — Со мной. — Сильные руки гладили ее волосы.

— В горы?

Он кивнул.

— Блю сообщил мне по телеграфу на следующий же день. В укрытых местах из-под снега появились крокусы. Кловер скучает по тебе. — Руки скользнули ей на спину, улыбка предназначалась одной ей.

— Весна, — выдохнула Импрес, вспоминая роскошный и величественный мир, обещания Трея, сделанные в ночной тиши на их душистой постели из сена.

— Наша первая в горах, как я и обещал тебе. — Голос у него был низкий и мягкий, его захватили с болезненной остротой воспоминания об их любви в горной долине. Сколь много у них было, как все оказалось таким хрупким… как он был близок к тому, чтобы потерять ее навсегда.

— Все будет так же?

Он знал, о чем она спрашивает.

— Так же… и лучше. — Он улыбнулся с прежней уверенностью. — Я выстрою для тебя дом.

— С балконами, — нежно сказала она. Трей кивнул, улыбаясь.

— И с башенками.

Он поцеловал ее за то, что она выразила этими словами свое согласие.

— С комнатами для детей. — Затем сразу же добавил, чувствуя запоздалую вину: — Они не возражают против возвращения?

Импрес рассмеялась.

— Мне пришлось насильно тащить их оттуда.

— Отлично, значит, комнаты для детей.

— И детская для Макса, — добавила она нежно.

— И для нашей светловолосой дочери, — сказал Трей хрипло. Пальцы его зарылись в ее волосах, он поцеловал ее с любовью, благодарностью и заботой.

И вплоть до десяти часов утра дверь библиотеки захлопнулась за ними.

Они вернулись домой, а башенки и балконы оказались готовы к тому времени, когда выпал первый снег; Следующей весной у них родилась девочка, которую назвала Соланж. Или просто Санни. Ее крестная, Дэзи, отправилась в Париж, чтобы установить часть ее наследства в имуществе де Жордан.

Совершенно случайно Дэзи встретилась с герцогом де Веком. Мгновенная антипатия была взаимной. Она прекрасно владела собой, была холодна и равнодушна.

Но, кроме того, Дэзи была экзотична, смуглолица, очень красива и еще чрезвычайно умна. А он никогда не встречал женщину-юриста.

Естественно, она была равнодушна к его обаянию.

Это вызов, подумал герцог.

И предлог к любовной интрижке.

Но это оказалось нечто большее. Это оказалось увлечение, переросшее в страсть, кипучую и открытую.