Кому что достанется - и почему. Книга о рынках, которые работают без денег - Элвин Рот

Поскольку обычно рынки образуют сложнейшую паутину взаимосвязей с другими рынками, изменения отношения к ним порой приводит к далеко идущим последствиям. Например, в ходе эволюции и взаимного влияния взгляды на такие явления, как долг и долговое рабство, существенно изменили наше отношение к долгам и банкротству. В колониальной Америке и в первые годы существования Республики неплатежеспособных должников могли посадить в тюрьму или приговорить к кабальным работам. Но по мере того как кабальный труд вызывал все большее отвращение у общества, а долги, напротив, все меньшее, законы о банкротстве были переписаны и стали менее жесткими по отношению к должникам.

Взаимосвязанность рынков иногда позволяет их участникам избегать некоторых неприемлемых сделок и при этом достигать практически таких же результатов. Например, кредитные рынки очень тесно связаны с рынками активов, что, по сути, означает только одно: люди занимают деньги, чтобы приобретать разные активы. И хотя взимание процентов на заемные средства по исламским законам считается аморальным, получение арендной платы за пользование активами таковой не считается. Таким образом, если обычная западная ссудо-сберегательная компания просто одолжит вам деньги на покупку дома и будет начислять по этому кредиту проценты, то на исламских финансовых рынках эти сделки иногда устроены так, что банк, давая заем на дома, становится его частичным собственником и взимает с вас арендную плату.

Точно так же с течением времени меняется степень приемлемости уже существующих сделок, а благодаря новым технологиям становятся возможными принципиально новые виды соглашений, что порой вызывает очередную волну неприятия. Например, сегодня, по крайней мере в некоторых частях света, можно приобрести всю «цепочку поставок», необходимую для рождения ребенка. Вы можете купить человеческую сперму и яйцеклетки, которые будут оплодотворены и выношены до нужного срока суррогатной матерью. Появление такой возможности привело к бурному росту «родильного туризма» среди состоятельных людей, которые отчаялись завести ребенка обычным способом, но живут в странах, где суррогатное материнство (или оплата подобных услуг) считается незаконным. Они едут туда, где закон разрешает покупать подобные услуги. Наиболее крупным из таких рынков является Индия; менее крупный, но и значительно более дорогой рынок существует и в США. Даже в пределах Соединенных Штатов законы, касающиеся суррогатного материнства, варьируются: скажем, сегодня вы можете на законных основаниях оплатить услуги суррогатной матери в Калифорнии и ряде других штатов, а вот в Нью-Йорке это запрещено.

Все эти примеры ясно показывают, что некоторые виды сделок в одних местах считаются неприемлемыми, а в других нет, и что отношение общества к ним может со временем меняться. Неприятие – чувство в высшей степени субъективное, никогда не знаешь, когда оно возникнет. Не говоря уже о том, что установить строгие правила, регулирующие действия, которые вызывают неприятие и отвращение, очень сложно.

Чаще всего сделки не квалифицируются как неприемлемые, а бывают даже защищенными, если при их заключении не предусматривается передача денег из рук в руки. Подобные случаи стоит рассмотреть подробнее, поскольку они проливают свет и на общественное неприятие как таковое, и на различные виды рынков и отраслей, для которых можно (а иногда, напротив, нельзя) разработать дизайн, позволяющий удовлетворять разные потребности их участников.

Некоторые дары и натуральный обмен становятся предосудительными, как только в них начинают использоваться деньги. В эту категорию, судя по всему, попадает давнишнее отвращение человечества к взиманию процентов, как, впрочем, оплате услуг суррогатных матерей и, возможно, даже к проституции. Люди, как правило, считают кредиты, усыновление и секс в порядке вещей, если их предлагают бесплатно, тогда как торговля ими воспринимается в основном негативно.

Каждый человек без особого труда назовет несколько случаев, в которых в большинстве обществ неприемлемо использовать деньги. Например, пришедший к вам на ужин гость вполне может принести бутылку вина или пригласить вас к себе с ответным визитом, но, скорее всего, вы вряд ли захотите пригласить его еще раз, если он предложит вам заплатить за угощение.

Споры о том, что можно покупать и продавать за деньги, а что нельзя, тесно связаны с некоторыми основополагающими вопросами демократии. Скажем, все единодушны во мнении, что голоса электората не должны покупаться, но насчет роли денег в политических кампаниях и решениях зачастую возникают существенные разногласия. А вот пример из истории: во времена Гражданской войны солдаты, призванные штатами Союза{18}, могли просто заплатить другому человеку за то, чтобы он отслужил вместо них, но в ХХ веке избежать таким образом призыва в Америке стало неизмеримо сложнее. Перед окончанием войны во Вьетнаме призыв на военную службу в США вообще отменили, и сегодня американские вооруженные силы набирают людей исключительно по найму. Граждане идут служить добровольно – отчасти из-за достаточно высокой заработной платы и пособий, полагающихся военнослужащим, отчасти из чувства долга и патриотизма, отчасти движимые жаждой приключений. Критики этой системы утверждали, что это приведет к тому, что в армии США будут служить в основном малоимущие граждане, у которых, собственно говоря, нет иного выбора, а богатые и образованные американцы смогут пренебречь традиционным долгом перед Родиной. Мнения по этому вопросу и сейчас разнятся, однако опасения, что в вооруженные силы придут только беднейшие из беднейших, не оправдались; не каждый, кто желает стать солдатом, отвечает предъявляемым там высоким требованиям, ведь служба в американской армии считается делом чести. Скоро мы вернемся к обсуждению этой темы.

Если же говорить о продаже почек – теме, которую мы с вами уже обсуждали, то против донорства органов для трансплантации практически никто не возражает. Тем не менее многие люди убеждены, что получать денежную компенсацию за это очень плохо. Возможно, настолько отвратительно, что эта идея может прийти в голову лишь очень плохому человеку.

Обеспокоенность по поводу коммерциализации некоторых сделок выражается в трех вещах. Во-первых, мы боимся, что сам факт установления цены на некоторые вещи, а также их последующая покупка или продажа, могут переместить их в класс обезличенных предметов, к которому они ни в коем случае не должны принадлежать, потому что из-за этого могут утратить свою высокую моральную ценность.

Во-вторых, мы опасаемся, что крупные денежные выплаты могут стать, по сути, принудительными, превратившись в «предложение, от которого нельзя отказаться». В результате бедняки рискуют стать объектами эксплуатации, от которой их необходимо защищать[85].