Страстный защитник - Мэдлин Хантер

– Зачем мы здесь?

– Мы ждем, пока пройдет достаточно времени…

Это звучало совершенно нелепо. Она сделала попытку встать.

– Не двигайся, – сказал он устрашающе тихим, ровным голосом.

– Достаточно для чего? – возмущенно осведомилась она.

– Чтобы ты получила заслуженное наказание. Карлос и остальные сейчас пребывают в уверенности, что я тебя бью или насилую. Скорей всего второе. Иначе ты бы визжала как резаная.

Внутри у нее все перевернулось от ярости. Ей такая возможность и в голову не пришла. А ведь он прав, тысячу раз прав. Воины и слуги любят посплетничать о господах, и завтра весь замок узнает, что на ферме хозяин здорово проучил хозяйку.

Злость придала ей решимости. Она не позволит ему с такой легкостью, с таким изяществом переиграть ее в этой игре. Резко поднявшись, она бросилась к двери.

– Не принуждай меня наказывать тебя! – донеслось ей вслед. – Я совсем недавно вступил во владение крепостью, и не все этим довольны. Я не могу допустить, чтобы мой авторитет оказался под сомнением, чтобы ты его попирала! Попробуй только выйти отсюда! Я сделаю то, чего от меня ожидают твои люди!

Она остановилась в дверном проеме и оглянулась через плечо.

– И ты надеешься, это что-то изменит? Восстановит твой авторитет?

– Нет. Но Карлос и Луи попытаются тебя защитить, и мне придется обоих высечь. По-твоему, это разумно? Должны ли они расплачиваться за твое своеволие?

Анна, понурив голову, побрела назад, к скамье, и со вздохом на нее уселась.

Прошло немало времени, прежде чем они вышли во двор. Карлос подвел лошадей. На Морвана он взглянул зверем. Уловка, к которой прибег Морван, сработала блестяще. Анна закусила губу.

– Ты поедешь на моем коне, сядешь впереди меня. – Тон Морвана не допускал возражений, но Анна тотчас же упрямо остановилась у крупа гнедого.

– Я так не ездила с самого детства. Не хватало еще…

Но он не дал ей договорить:

– Это не обсуждается. Выбирай, сядешь по-дамски или я перекину тебя через седло?

Он и не думал шутить. Спрятав досаду, она легко вскочила в седло.

Весь путь до крепости они проделали молча. Мрачность Морвана, казалось, окутала обоих тяжелым черным покровом.

Лишь у самых ворот он остановил коня, чтобы предупредить Анну:

– Когда мы въедем во двор, ты должна выглядеть испуганной, покорной и виноватой. Глаз не поднимай. Одна улыбка – и я за себя не поручусь. Поднимешься в свою комнату и будешь там меня ждать.

Он восстанавливал свой попранный авторитет, фактически не подвергнув ее заслуженному наказанию. Большинство других лордов на его месте просто выпороли бы супругу на глазах у всей челяди. Приняв все это в соображение, Анна повиновалась его приказанию.

С мыслью о том, что все худшее осталось позади, она отворила дверь своей комнаты.

Его сундуки снова заняли прежние места у стены. Возле них выстроились в ряд башмаки, сапоги и домашние туфли. В углу блестело его оружие.

А ее собственный меч бесследно исчез.

Он наверняка распорядился обо всем этом ранним утром, еще прежде чем обнаружил ее исчезновение.

В поисках своего меча она подняла тяжелую крышку сундука, где хранилась почти вся ее одежда. Оружия там не оказалось, как и туник с панталонами.

– Они тебе больше не понадобятся, – уверенно заявил Морван, подходя к ней. – Ты сама говорила, что носишь их только потому, что принуждена выполнять мужскую работу. С этим теперь покончено.

Покончено. Это слово больно резануло ей слух.

– А кто, по-твоему, станет объезжать лошадей?

– Карлос без труда обучит этому любого из конюхов. А если понадобится, я найму кого-нибудь со стороны.

– Куда подевался мой меч?

– Он у меня. В приемной. Больше никакого мужского оружия, моя милая! На охоте можешь пользоваться луком.

Итак, он лишал ее всего, всех радостей, всех забав и развлечений. Она знала, что сегодняшнее бегство на ферму дорого ей обойдется, но чтобы так…

– Почему бы тебе просто не запереть меня здесь? Это все упростило бы.

– Мне такое тоже приходило в голову.

– Это из-за того, что произошло вечером?

– Это ради твоей безопасности. А то, что ты учинила вечером и нынешним утром, упростило мою задачу, и только.

Морван расстегнул пряжку у ворота плаща и тяжелая ткань упала на пол. Он подошел к кровати, отдернул полог и уселся с краю.

– Ты заявила, что не желаешь подчиняться моим правилам. Но я не собираюсь их смягчать и тем более отменять. Потому что я в ответе за твою безопасность. Ты принадлежишь мне и обязана чтить меня и мне повиноваться. Но дело не только в этом. Есть и другие причины, по которым я не могу позволить тебе жить как прежде.

Наклонившись, он стянул с ноги сначала один сапог, затем другой.

– Скоро здесь появятся новые рыцари. Они будут видеть в тебе мою жену, юную леди. Им невдомек, что ты распоряжалась своими владениями на правах лорда, а прежде воспитывалась в монастыре, что ты снискала репутацию святой среди крестьян и слуг. Кто-то из них возжелает тебя. Иные искренне тебя полюбят. И я не вижу в этом ничего дурного. Рыцарственная любовь к леди может заставить юношу усерднее служить лорду. Но если ты станешь держаться с прежней своей независимостью, это будет превратно истолковано новыми рыцарями. Я не хочу марать свои руки их кровью лишь потому, что твое вольное поведение подало им ложные надежды.

Ей хотелось возразить ему, сказать, что его аргументы надуманны. Да она даже не взглянет в сторону его рыцарей. Но он успел уже расстегнуть ремень и принялся развязывать шнурки своего черного камзола. В глазах его появилось хорошо ей знакомое выражение. Ноги ее сделались ватными. Она проклинала себя за слабость, за то, что не может противиться его чарам.

– Значит, ты снова решил здесь поселиться? Чтобы стеречь каждое мое движение? – Голос ее предательски дрогнул.

Он снял камзол и невозмутимо ответил:

– Я вовсе не затем вернулся сюда, Ты моя жена, и я буду делить с тобой ложе.

Стянув с себя тунику, он приблизился к ней. Черные кожаные панталоны плотно облегали его стройные мускулистые бедра и икры. Мышцы бугрились на обнаженных руках, груди и верхней части живота. Она провела языком по пересохшим губам и зажмурилась.

Он будет делить с ней ложе. По соглашению, которое они заключили, она могла отказать ему в супружеской близости. Но о ложе речь не шла. Ей стало досадно до слез. Наверняка еще тогда он тщательно подбирал слова устного договора, чтобы теперь заманить ее в эту западню. Потому что избежать его ласк, затворившись в своей спальне в полном одиночестве, – это одно, а противиться искушению плоти, когда он рядом, – совсем другое.