Зачем цветет лори - Марина Суржевская

Стражи вернулись поздно ночью, и аид ждал их в своем столичном доме, смотрел на псов равнодушно.

— Вы привезли кольцо? — оборвал он их приветствия.

Старший из двух Сумеречных шагнул вперед, почтительно склонил голову.

— Простите, Верховный, но мы не смогли выполнить ваш приказ. Девушки нет в Синих Скалах, а распоряжения на ее поиски не было.

Лавьер замер, и страж непроизвольно попятился, видя, как проявляются на скулах аида белые пятна.

— Как рассказал нам местный целитель, девушка покинула замок десять дней назад, — чуть торопливо пояснил Сумеречный. — Ваш доверенный, Иен, искал ее, но следы теряются в лесу. Ее вещи нашли на болотах в окрестностях Синих Скал, скорее всего, девушка угодила в топь и погибла.

Сумеречный вздрогнул и попятился уже открыто, потому что Верховный аид откинул голову и рассмеялся. И это испугало стража даже больше, чем гнев Лавьера, потому что Сумеречный не знал, как относиться к такой странной реакции.

К счастью, аид не задерживал, махнул рукой, отпуская, и Сумеречные поспешили убраться.

Ран стоял у окна, смотрел на дорожки воды, что бежали по стеклу, и улыбался. Он закрыл глаза, позволяя вернуться воспоминаниям, которые так долго давил в себе, вырывал с корнем, выжигал вместе с нутром. И они вернулись в тот же миг, словно насмехаясь над всеми усилиями аида.

Белые волосы, рассыпанные по его телу, губы, что шепчут его имя, черный рисунок под пальцами. Синие глаза, что смотрят с ненавистью и так редко — с желанием. Улыбка, которую он никогда не видел наяву, только во сне. Легкое тело, которое он сжимал в объятиях, сжимал до боли, не зная, как еще заставить ее чувствовать. Не зная, как запретить чувствовать себе.

Он отошел от окна, запечатал двери, нарисовал на стенах охранные символы. Сел на белую шкуру посреди комнаты и разрезал запястья.

— Ом. Хана отава. Саматхи. Сурах. Ом…

Слова обволакивали сознание пеленой, кровь толчками покидала тело. Мысли — золотой луч, что летит сквозь пространство, не встречая препятствий…

Оникс поздно ночью долго ворочалась на льняных простынях, всматривалась в темноту. Она не знала точно, что чувствует от всего, что происходит с ней. Оникс боялась Барнетта, не доверяла ему, понимая, что Сумеречный лишь использует ее для своих целей. И вряд ли оставит в живых, если эта цель будет достигнута.

Луна уже клонилась к востоку, когда раяна все же провалилась в тяжелый сон.

… — Оникс… Сладкая моя… Ты скучала по мне? — Тихий смех, знакомый до дрожи. — Где ты, саанма? Скажи, Оникс… тебе все равно не спрятаться…

Она распахивает глаза. В полумраке его лицо, кажется, состоит из теней. Он улыбается, сидит на кровати, жадно рассматривая ее. Оникс даже не может закричать, что-то мешает ей. Лавьер наклоняется ближе. Свет луны обрисовывает его фигуру призрачными мазками света.

— Знаешь, что я сделаю с тобой, Оникс, когда найду? — тихо говорит он.

— Оставь меня в покое… — выдыхает она.

Его глаза слабо светятся в темноте.

— Я не могу, Оникс. Я хочу тебя. Хочу твои сладкие губы. Хочу трогать твои волосы, целовать шею и грудь. Хочу кусать тебя, саанма, потому что мне нужно чувствовать твой вкус и видеть на твоей коже свои отметины. Я хочу пройтись языком по твоему телу, все ниже и ниже, а потом дотронуться кончиком до твоих губок между ног. Тебе ведь нравится, когда я делаю это, раяна? Я буду лизать тебя там и держать твои бедра, не позволяя вырваться. А потом… Потом я возьму тебя за волосы и отымею так, что ты не сможешь ходить. Я буду делать это снова и снова, вколачиваясь в твое нежное тело, и ты будешь просить меня не останавливаться. — Его шепот звучит в голове, в сознании. — А еще я накажу тебя, раяна… потому что должен тебя наказать…

— Ненавижу тебя, Ран…

— Да… Я тебя тоже, Оникс… И жить без тебя не могу, как ни стараюсь… До встречи, саанма.

Он встает с кровати, быстро осматривается, запоминает, чуть хмурится. Оникс уже не сдерживает крик, он вырывается из горла, и она, вздрагивая… просыпается.

Девушка села, озираясь и пытаясь унять безумный стук сердца. В комнате было пусто и тихо, никаких следов присутствия аида. В углу слабо мерцает масляная лампа, которую Оникс забыла погасить, засыпая. А во сне лампы не было, только свет луны.

Или это был не сон?

Так явно она видела аида, так осязаемо чувствовала его присутствие. Магия…

Сон пропал, и раяна встала, прошлась по комнате. Она снова была в ловушке и не знала, как освободиться. До утра она так и не сомкнула глаз, и Барнетт удивился, увидев девушку на ранней заре. Она была бледной, но собранной и решительной.

— Аид скоро будет здесь, — без приветствия сказала она. — Он уже ищет меня.

— Значит, нужно торопиться, чтобы подготовить ловушку для этого зверя, — вкрадчиво ответил советник. И улыбнулся. Оникс отвернулась.

* * *

Лавьер гнал жеребца который час, не чувствуя усталости. Он останавливался лишь оттого, что понимал, что его стражам и лошадям нужен отдых. И эти короткие промежутки сна и быстрого перекуса вызывали в нем глухое раздражение.

Он покинул столицу уже утром, сообщив Владыке, что уезжает. Тот милостиво отпустил, но аид отвернулся раньше, чем повелитель кивнул. Он уходил, зная, что темный император смотрит ему в спину.

Уже несколько дней его отряд был в пути, иногда он останавливался, чтобы нащупать нить крови, которая вела его. Нить была слабой, тонкой, прерывалась от времени и расстояния, но Лавьер снова и снова находил ее.

Пока стражи молча и быстро обедали в небольшой харчевне, аид рассматривал синий камень на тонкой цепочке. Глупый лавочник рассказал ему все, конечно.

— Мальчишка это был, — уверял ювелир. — Украл, я сразу понял, что вещица краденая. Откуда у такого заморыша драгоценности? Я и стражей хотел позвать, а он как дал деру, вазу мне разбил, гаденыш…

Лавьер забрал сапфировый гарнитур и кивнул стражам, опустил ладонь, показывая, что нужно сделать с лавочником. И вышел за дверь. Внутри что-то упало, возможно, жадный ювелир пытался сопротивляться.

Синие камни еще хранили тепло ее пальцев, аид чувствовал его, как прикосновение. Он гладил их и закрывал глаза, сдерживая дрожь нетерпения от желания найти раяну.

И торопил своих псов, не обращая внимания на осеннюю непогоду и усталость.

* * *

Оникс вздрогнула от резкого крика птицы и покачала головой. Она совсем теряет голову, нервничает от каждого резкого звука, трясется и вздрагивает. Они покинули поместье Барнетта и ехали на восток, ночевали в чужих домах.

— Ты должна убегать, дорогая Марвея, не будем портить аиду охоту, оставаясь на одном месте.

Советник радостно хохотнул, но Оникс даже не улыбнулась. Она устала. Дико устала от всего. От Сумеречных псов, что молчаливым кольцом окружали ее, от желтых глаз Барнетта, следивших за ней. Мужчина не трогал ее, но с каждым разом оказывался все ближе, тянул воздух, замирал…