Объяснение в ненависти - Анна и Петр Владимирские

«Дашка меня не поймет, — грустно вздохнула Вера, наблюдая, как далеко внизу на сцене ее подруга вручает каким-то людям грамоты и стеклянные пирамидки. — Решит, что я полная идиотка. Я прямо-таки слышу ее праведный гнев. Вместо того чтобы обеими руками хвататься за такие сказочные предложения, я собираюсь сидеть дома, без работы и одна, поскольку мои подруги обидятся на меня. Кстати, и правильно сделают! Ладно. Пусть. Но ведь жить и работать мне. Почему я должна поступать так, как кажется правильным кому-то? Даже если это самые близкие и преданные мне люди».

Да, трудная ситуация… Не дожидаясь окончания выставочных мероприятий, Вера Алексеевна направилась между рядами кресел к выходу. Она не знала, как объяснить подруге, что ее усилия по трудоустройству не увенчались успехом.

* * *

За стеной послышались бубнящие голоса. В одном из них Вера узнала один звонкий голосок. Дети приехали!.. Хотела выйти навстречу из комнаты, но не успела — дочь влетела вихрем. Пай запрыгал вокруг нее, залаял радостно.

— Ма, ты как здесь? — Оля обхватила маму за плечи, чмокнула в щеку. — Ты чего?

— Да вот, — чувствуя ком в горле, сказала Вера, — поселилась… На своих квадратных…

От радости и облегчения, от долго сдерживаемой невозможности поделиться с кем-то близким тяжестью последних дней Лученко расплакалась. Прямо у Оли на плече. Дочь вздохнула, погладила мать по голове: «Ну-ну, успокойся». Потом и сама прослезилась— из женской солидарности. Пай сел рядом с ними и склонил голову набок.

В дверь просунул голову Кирилл и застыл, открыв рот. Плачущей свою тещу он не видел еще никогда. Оля показала ему кулак из-за маминой спины.

— Брысь, — сказала она. — После.

Кирилл послушно испарился. Мать и дочь сели на диван, взявшись за руки. Вера всхлипнула:

— Андрей…

— Рассказывай, — велела Оля.

И Вера рассказала. Хотя и видела по глазам дочери, что откуда-то про Андрея знает. Может, Лидка успела? Или Дашка проболталась? Да какая разница!.. Все в лицах изобразила: свой приход тогда утром. Что увидела, что почувствовала. Как пришла Пая забрать, потом вещи, а больше в квартиру не вернулась. Как пришла сюда, в бывшую жизнь. Потом про жалобу рассказала, про возможное увольнение. Как ездила в Одессу на вечеринку «Океанимпэкса». В двух словах, скупо обрисовала свою нынешнюю работу в качестве бизнес-тренера.

Оля снова вздохнула.

— А что Андрей? — спросила она. — Так и не поговорили?

Вера пожала плечами.

— Да о чем тут говорить.

Оля погладила мать по руке, встала, прошлась по комнате и облокотилась о стол. Посмотрела на маму каким-то новым, повзрослевшим взглядом. Совсем выросла дочь, женщиной стала…

— Знаешь, мать, ты меня иногда удивляешь, — начала Оля. — Такая умная, всех и все понимаешь, всем помочь можешь, а себе — нет… Нет уж, не перебивай! Вот скажи: ты, как говорится, со свечой стояла? При измене присутствовала? Разве ты не знаешь, что иногда кажется одно, а на самом деле происходит совсем другое?

— Но не в этом случае.

— Откуда такая уверенность? Ты хоть слово Андрею дала сказать? Нет, ты решила: расстрелять его без оправданий! Ты, такая поборница справедливости — и вдруг бежишь от выяснения правды. Я тебя не узнаю!

У Веры даже слезы от таких неожиданных речей высохли. А дочь продолжала:

— Вот смотри. На тебя написали жалобу. И на поверхностный, на первый взгляд — вроде правильно написали. А по сути несправедливо. Ведь если тебе дать всего пять минут, ты в два счета докажешь, что не можешь быть виновата в смерти бывшего пациента. Вы три года не общались, ну и так далее, все прочие аргументы. Так почему же не дать Андрею этих пяти минут? Может, окажется что-то не так и не то? Как с твоей жалобой, а? Лично я не верю, что он мог тебе изменить. Ты ведь знаешь людей, чувствуешь каждого на три метра вглубь. Будь он такой, ты бы с ним не связалась.

— Люди меняются, — проговорила Вера, но задумалась. Олины горячие доводы растопили лунку в толще льда, которым она себя окружила.

— Меняются, но не в таких важных вещах… Ну что? Убедила я тебя? Вот ты уже и улыбаешься! Вижу по хитрым глазам, что убедила. Да?

— Не знаю. — Вера действительно улыбалась. — Это за минуту не решается. Посмотрим. Подумаем.

— Ура, мамкин! — Оля захлопала в ладоши. — Видишь, я дочь психотерапевта и сама психотерапевт!

— Да, ты кого хочешь загипнотизируешь. Ты мой юный манипулятор, — ласково сказала Вера.

— А что там в этом… «Океане»?

— Трудно, — вздохнула Вера. — Запутано все и много случайного. Как в калейдоскопе… Помнишь, у тебя был в детстве калейдоскоп?

— Конечно. Ну, мамуля, я в тебя верю. Ты все сможешь!.. Ну, а теперь скажи, как поживает мое роскошное венчальное платье? Сшила?

Вера рассмеялась.

— Хорошенький переход от философских проблем к вопросам кройки и шитья!

— На самом деле это вопросы моей жизни! Как там мое платье? Хочу его поскорее увидеть и примерить!

— Ты права, дочь. Твое платье — это самое важное на сегодняшний день. А все остальные мировые проблемы пусть подождут.

* * *

Артему Сирику пора было приступать к обязанностям управляющего ресторанным бизнесом Карапетянов: так решила вдова. Ведь ему понадобится время, чтобы вникнуть во все тонкости, изучить производство, обслуживание и бухгалтерию. Накрыть стол для бывших коллег из «Океанимпэкса» Артем решил в «Кухне холостяка». Расставаясь с товарищами по работе, он не собирался уходить, как уходят недальновидные люди, оставляя за собой зависть. Артему хотелось попрощаться с коллективом так, чтобы о нем вспоминали с сожалением и легкой грустью. Дескать, хороший человек и прекрасный специалист перешел на другую работу, как жаль!

Планы Артема, казалось, перечеркнула трагическая смерть бухгалтера Цымбал. Но в наше прагматичное время вполне можно совместить ритуальные печали с практической пользой. Поэтому Кристина, ныне правая рука президента «Океанимпэкса», и Сирик, отныне хозяин ресторана и потенциальный клиент рыбного холдинга, согласились: назовем вечеринку поминками. Будем пить не чокаясь, но будем крепить сотрудничество.

Ресторан был единственным в своем роде. Атмосфера холостяцкой вечеринки, конечно, привлекала посетителей. Но и сама идея ресторана, где готовят еду для гурманов, была необычайно притягательной. «Фаст-фуд» отличается от неторопливой еды также, как полуминутный секс — от ночи любви, поэтому «Кухня холостяка» оказалась новым увлечением для многих, кто знает цену истинным удовольствиям. Сюда невозможно было попасть просто так, с улицы, — записывались заранее. А еще одной фишкой небольшого ресторанчика, рассчитанного на двадцать пять человек, была специальная встроенная кухня. Гурген Карапетян задумывал свое детище как некую альтернативу тем телевизионным кухням, которыми перенасыщен эфир. Так что здесь готовили и мужчины и женщины — в основном публичные, известные люди, причем готовили для небольшого круга избранных гостей.