Объяснение в ненависти - Анна и Петр Владимирские

— В чем дело, Валентин? — холодно поинтересовался президент «Океанимпэкса».

— Извините, Янис Раймондович, но выходить нельзя.

— Ты что, перепил? — возмутился Степаныч такой ментовской наглости.

— Вернитесь в зал. Никто не выйдет. Идет следствие, — невозмутимо ответил капитан.

— Какое следствие? — К группе стоящих у двери подошла Кристина.

Стихло звяканье ложек и бокалов. Сидящие за столом все, как по команде, повернулись.

— Попрошу вернуться к столу, — повторил Прудников, игнорируя вопрос девушки.

— Но мне срочно нужно домой, мне мама позвонила! — заявила Голосуй.

— Слышь, парень! Будь человеком! Выпусти девочку! У нее дома какие-то проблемы! А мы, так и быть, посидим, — попытался заступиться за Кристину офисный водитель.

— Повторяю в третий раз, господа. Всем вернуться в зал! Артем, дай ключ, — обратился он к подошедшему Сирику. Тот молча протянул Прудникову ключи от ресторана,

капитан запер входную дверь и положил ключ в карман. Затем не спеша прошел к служебному выходу и запер его также.

— На два слова, — бросил милиционеру Пылдмаа, на его скулах заиграли желваки. Они отошли от двери в коридор, где размещались туалеты. Лжеофицианты остались, не сводя глаз с публики.

— Если через три минуты нас отсюда не выпустят, — заявил Пылдмаа, — я звоню руководству МВД, и вам мало не покажется.

— Никуда не нужно звонить. — В коридоре появилась Вера и легко прикоснулась к руке Яниса. — Валентин, идите в зал, мы сейчас к вам придем.

— Только недолго, Вера Алексеевна! А то видите, уже страсти накаляются, — попросил милиционер.

— Не беспокойтесь. Мне нужно сказать господину президенту буквально два слова.

И действительно, через минуту Вера и Янис присоединились к присутствующим. Эстонец был насуплен. Среди сидящих за столом сотрудников «Океанимпэкса» прошел невнятный шепот. Вера Алексеевна обвела их взглядом. Контакт есть. Главное, не пережать сейчас, чтобы не впали в транс. Чем больше народа, тем проще их погрузить в транс, тем легче ими управлять. Вот почему безнравствен всякий массовый гипноз, начиная от митингов на площадях и кончая телевидением… Вновь позвоночник сковало страхом: словно каким-то внутренним зрением она увидела возможные события, будто в темном оконном стекле отразились чудовища. Не ее чудовища, а чужие, своих она хорошо знала. Страх, танцуя все наглее свою тарантеллу, передвинулся от позвоночника к лопаткам. Но Вера велела ему: «Брысь!» — и он покорно отступил. Знал, что она всегда идет навстречу, и отступал.

Вера Алексеевна сказала:

— Артем, вы говорили, что собираетесь побаловать нас уткой по-пекински. Она у вас уже жарится?

— Нет, Вера Алексеевна… Только поставил в печь, но не включал. Хотите, я сейчас, быстро.

— Ой, Артем! Можно мне самой? Я еще никогда не пользовалась этой супертехникой.

— Пожалуйста, пойдемте, я покажу.

Обходя вокруг сидящих за столом, она не видела никого, не смотрела на лица. Чувствовала себя как на сцене. Головокружительное и незнакомое состояние. Интересно, Лидка так же себя чувствует, когда выступает в своем театре? Самым главным стал этот сюжет, этот финал, а люди — только картинка, фон. Статисты. «Народ безмолвствует». И правильно делает.

Она протянула руку к удобной клавише, легко прикоснулась. Тишину разорвали два голоса:

— Не трогайте!

— Сейчас взорвется!!!

Двое, мужчина и девушка, метнулись к выходу и стали ломиться в двери, колотить не выпускавшего их официанта, стараясь вырваться наружу. Мужчина, Борис Степанович Зуев, схватил стул и что есть силы двинул им в стеклянную дверь, пуленепробиваемое стекло только хэкнуло, но не разбилось. Девушка по имени Кристина Голосуй завизжала, оглянулась назад и тут же замолчала, как будто ей заткнули рот. Исказившиеся черты лица мгновенно вернулись в режим «привлекательность». Сотрудники милиции, уже не пытаясь казаться официантами, крепко взяли Зуева и Голосуй под локти.

Артем крики слышал, но понял только одно — печь почему-то не включилась. И озадаченно протянул руку, чтобы нажать клавишу. Лученко остановила его.

— Ни в коем случае! Это опасно! — Она оттолкнула Артема. Заглянула с одной стороны, с другой и показала неприметный проводок.

— Но ведь вы нажали! Я сам видел! — ошарашено проговорил Сирик.

— Это долго объяснять, — махнула рукой Вера Алексеевна. Она подозвала Прудникова. — Валентин! Здесь заложено, видимо, взрывное устройство… Вызовите, кого там полагается в таких случаях. И поскорее. — Доктор Лученко вернулась к столу вместе с Артемом, который вытирал пот со лба. Прудников остался у шкафа-печи, он уже набирал номер телефона.

— Взрыв отменяется, — произнесла она в такой тишине, что ее можно было нарезать порционными ломтями. — Ну вот и все. Кристина и Борислав Степанович, на этом мы поставим точку.

Эти двое стояли сейчас перед всеми. Степаныч смотрел на Веру как затравленный, загнанный в угол зверь, тоска и страх читались на его лице. Лицо Кристины было совершенно спокойно, только в самой глубине глаз клокотала расплавленная ненависть. Будь она материальной, ее кипящая лава залила бы Веру, «Кухню холостяка» и всех присутствующих, а сверху присыпала бы пеплом. Но на Лученко испепеляющие взгляды не действовали. Она повернулась к гостям вечеринки и ровным голосом проговорила:

— Поздравляю вас с днем рождения, господа менеджеры! Несмотря на усилия ваших коллег, коллективная смерть отменяется. Можете считать сегодняшний день своим вторым днем рождения!

Тишина взорвалась.

— Что вы несете? — вскрикнул маркетолог Хрущинский и недоверчиво уставился на Веру.

— Они что, террористы? — выпучил глаза Головач.

— Этого просто не может быть! — хрустнул пальцами Бойко.

— За что?! Что я им плохого сделала? — запищала Щербакова.

— А откуда у Степаныча взрывчатка? — ничего более умного не пришло в голову Максимец.

— Но я же беременна! — страдальчески завопила Зозуля. Как будто беременность избавляла ее от всех на свете опасностей…

Руководитель «Океанимпэкса» нахмурился еще сильнее, подошел к Вере и сказал с акцентом:

— Что за проффокацию вы туттт устроиллли? Это же просто цирк какой-то. Токтор, я вижу, вы сами сошли сума. Немедленно отпуститтэ Кристину, — прошипел он чуть слышно, — иначе я фас уничттожу.

Вера ответила без улыбки:

— Вряд ли. Вам придется стать в очередь за настоящими злодеями, господин Пылдмаа.

В общем шуме только она и капитан милиции Прудников сохраняли хладнокровие.

К Андрею вернулось спокойствие, как только он вспомнил о своем айкидо и возобновил утренние занятия. Спокойствие и упрямство. Ну хорошо, любимая не хочет ни встречаться, ни выяснять отношения, ни вообще разговаривать. Ни по телефону, никак. Значит, нужно заставить себя вспомнить, что было в тот день. Может, причина в нем, в этом дне? И что происходило в последующие дни? Чем они отличались от предыдущих, кроме того что ушла Вера?